— Дай Бог, чтобы у вас все сладилось! — включился в разговор Платон. — Место и люди тут чудесные, но и бесовщины в этих краях хватает.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Арсений.
— Теряют рассудок люди — то ли воздух тут такой, то ли бесы в них вселяются.
— Не слышал я здесь ничего подобного.
— Дед нынешнего владельца, Григорий Степанович, при живой жене влюбился в свою племянницу, Юленьку, был ради нее готов на все. Из-за сильных огорчений его жена и умерла.
— Что ты такое говоришь? А я вот слышал, что любовь у него к жене Анне Дмитриевне была большая, что не смог он пережить ее смерти и сам на следующий день скончался.
— Люди говорят иное, — возразил Платон. — Умерла Анна Дмитриевна от горя, наблюдая за тем, как супруг волочится за дочерью брата! Своими похождениями он жену до смерти довел, и тогда его совесть замучила. В тот же день он переписал свое завещание, оставив все состояние теперь уже не любовнице Юленьке, а ее брату Василию. Бездетными Григорий Степанович с Анной Дмитриевной были. И не сам он умер, помогли ему — отравлен был за то, что завещание переделал!
Услышав о таких страстях, Арсений перекрестился:
— Мало ли что люди говорят!
— Художник известный тут гостил, Павлуша Федотов[4], — слыхал, наверное?
— Как же — знаком с его картинами. «Сватовство майора», «Игроки», «Анкор, еще анкор».
— В женихах он у Юленьки ходил, а потом узнал о ее амурах с Григорием Степановичем и умом тронулся, в психушке свою жизнь закончил. В картине «Сватовство майора» в образе невесты он Юленьку изобразил, а майор имеет сходство с Григорием Тарновским. Он и поэму написал, чтобы было понятно все изображенное на картине.
— Всякое бывает в жизни, но бесовщина при чем здесь?
— Как — при чем? — удивился Платон. — Это все происки бесов! Они любят подобные райские места, здесь люди расслаблены и не ожидают ничего дурного. Вот тут бесы и овладевают человеком, проникнув внутрь с питьем, едой или иным способом. — И с осуждением Платон произнес: — Вот я видел, что ты не крестишь еду перед употреблением, а это лучшая защита от бесов!
Арсений смотрел на Платона и словно видел его впервые. Горячность, с какой тот говорил о бесовской всепроникновенности, его забавляла.
Платон понизил голос:
— Я думаю, что бесы овладели Александром, из-за этого он очень изменился, и, боюсь, не миновать ему беды. Я ему уже предлагал пойти в церковь исповедаться, а он меня на смех поднял. Церковь не посещает, часто куда-то уходит, уединяется, перестал рисовать, а раньше каждый день этим занимался.
