Выдержав еще одну паузу, я говорю:
— Я понимаю, вы любите свое ремесло, трудитесь сознательно, не за страх, а за совесть, с подъемом. И все же это парадокс: днем и ночью вы следите за своими шахтами и ракетами, пылинке не даете на них сесть, поддерживаете в состоянии полной боевой готовности, а в глубине души надеетесь, что стрелять вам никогда не придется.
Едва я заканчиваю фразу, как Сент-Эньян поспешно восклицает:
— Конечно! Ну конечно же!
Впервые за нашу беседу я слышу в его голосе нотки раздражения.
В это воскресенье за праздничным ужином разговор заходит о статистике. И тут мы узнаем, что средний возраст членов экипажа — включая офицеров, старшин и матросов — составляет двадцать семь лет.
— Есть и другие интересные цифры,— говорит Форже, оглаживая свою лысину.— Ну, скажем, среднесуточный расход воды у нас на подлодке составляет десять тонн, а бывает и тринадцать.
— Откуда же такая разница? — спрашивает старпом.
— Перерасход наблюдается накануне тех дней, когда Алькье идет инспектировать какой-нибудь отсек...
Все хохочут.
— Скажите мне, Форже,— вступает в разговор Каллонек,— известно ли вам, сколько тонн продовольствия грузят на ПЛАРБ перед отплытием?
— Откуда мне знать?
— А вот я знаю,— вмешивается старпом.— Тридцать две тонны.
— Тридцать две тонны на сто тридцать человек,— говорю я,— это не так уж много. А что будет, если выйдет из строя реактор?
— Реактор никогда еще из строя не выходил,— с возмущением вскидывает голову Миремон.
— Я отвечу на ваш вопрос, господин эскулап,— вмешивается Верделе.— Кроме продовольствия на семьдесят дней — такова наибольшая продолжительность похода — подлодка имеет аварийный запас в консервах на две недели. А кроме того, на самый крайний случай предусмотрен еще сверхаварийный запас на каждого: банка тунца, морские сухари, склянка со спиртом, таблетки для опреснения воды, плитка шоколада...
— Для Моссе предусмотрены две плитки,— вставляет Анжель.
— И пять-шесть листиков туалетной бумаги,— заключает Верделе.
— А когда мы съедим эти припасы,— говорит Каллонек,— нас съедят рыбы.
— Скажу вам в утешение,— серьезным тоном провозглашает Моссе,— что благодаря опеке штабистов мы по крайней мере умрем с чистыми задами.
Гомерический хохот. Капитан обращается к стюарду:
— Чего вы ждете, Вильгельм? Пора подавать десерт.
— Жду, когда прекратится смех,— отвечает Вильгельм.— А то десерт недолго расплескать: он жидкий.
— Господа,— говорит старпом,— вы сами убедились, что в кают-компании даже стюарды обретают чувство юмора.
