Тут я волей-неволей задаю ему дурацкий вопрос:
— А зачем же тогда нам торпеды?
Моссе улыбается:
— Есть такое военное правило — никогда не оставаться безоружным даже в безнадежной ситуации. Следуя этому правилу, бомбардировщик вооружают пушками, танкистам выдают пистолеты, а подлодку оснащают торпедами.
— И когда же она их использует?
— Когда во время войны ее обнаруживает и атакует вражеская субмарина. Представьте себе огромную крысу, за которой гонится маленькая кошка. Крыса старается увильнуть, но уж если ее приперли к стенке, ей ничего не остается, кроме как огрызнуться, пуская в ход зубы.
— Стало быть, торпеды — это ее зубы?..
— Да. Но перспективы такой схватки не очень-то утешительны. Неприятель недолго действует в одиночку, вскоре за нами уже гонится целая стая.
— Вы забыли про наши два «Экзосета»!
— Опомнитесь, господин эскулап! Торпеда — оружие подводного боя. А «Экзосет» может поразить только надводное судно.
— Тогда зачем нам ракеты этого типа?
— Для разговора с кораблем, которому вздумается погладить нас по головке.
— Превосходная метафора!
— В этих случаях «Экзосет» незаменим, если только цель находится в пределах досягаемости. Я сказал бы даже, что он неотразим.
— Как это понять?
— У этих ракет огромная скорость. Они покрывают сорок километров менее чем за минуту.
— Вот это да! А вам самим доводилось пускать их в ход?
— Да, два раза, без боеголовки, разумеется. И в обоих случаях цель была поражена.
— Ну, капитан,— говорю я с улыбкой,— сразу видно, что вы настоящий артиллерист. С какой же тогда стати вы томитесь на ПЛАРБ?
На его лице отражается удивление.
— Откуда вы взяли, что я здесь скучаю? Мне просто некогда скучать. Во-первых, рейс на ПЛАРБ очень интересен с чисто человеческой точки зрения: каких только людей не увидишь в этой жестянке за время плаванья. А потом, здешняя ситуация очень похожа на реальную ситуацию во время конфликта. Мы постоянно живем как бы в состоянии войны, держа палец на спусковом крючке. Мы всегда готовы выстрелить.
— Но если такой приказ будет получен, стрелять придется не вам, а ракетчикам.
— Верно, доктор. Я нахожусь здесь на тот крайний случай, о котором мы только что говорили. Я не стреляю, я слушаю. Слушаю креветок, дельфинов. Слушаю шумы, издаваемые другими кораблями, пытаясь определить их пеленг и местонахождение. И разумеется, прослушиваю самого себя.
— Самого себя?
— Ну, это я так, для красного словца. Я прослушиваю шумы, производимые нашей подлодкой.
