— Дело в том, доктор,— начинает он своим мягким голосом, за которым, однако, угадывается твердость характера,— дело в том, что ПЛАРБ не может, по соображениям скрытности, всплыть на поверхность и заправиться воздухом, как это делается на дизельных подлодках. Мы запасаемся воздухом при отплытии, и вся проблема состоит в том, чтобы постоянно поддерживать в нем необходимое количество кислорода на уровне двадцати — двадцати двух процентов, а углекислого газа — не более семи десятых процента. От излишков углекислоты мы избавляемся, прогоняя ее через молекулярный фильтр, а кислород получаем путем гидролиза воды. Это задача не из простых.
Форже делает паузу. Пользуясь тем, что он сидит напротив меня и обращается прежде всего ко мне, я набираюсь смелости и спрашиваю:
— А в чем ее сложность?
— Водород выделяется со стороны катода, а кислород — со стороны анода. Если эти два газа соединятся, произойдет взрыв. Чтобы избежать столь пустяковой неприятности, употребляются асбестовые прокладки, которые пропускают водород, но задерживают кислород. Этим открытием мы обязаны англичанам.
— Hear! Hear! — вопит Верду
— Вот и вся суть проблемы. Другие фильтрационные системы,— продолжает Форже,— позволяют нам отделаться от масляных паров, от испарений человеческого тела, от разных малоприятных запахов — в том числе тех, что источает гальюн,— и от фреона, в небольших количествах выделяющегося из рефрижераторов. Короче говоря, доктор, нам не стоило бы особенного труда устранить и табачный дым.
— Благодарю за объяснение,— говорю я, глядя на Форже.— Благодарю и прошу прощения: из-за меня вам придется есть остывшее жаркое.
— Ну что вы,— любезно отвечает оратор,— я не люблю горячего.
Вильгельм по второму разу обносит нас шоколадными пирожными, но я отказываюсь от добавочной порции.
— При таком меню,— говорю я,— нам всем и располнеть недолго.
Офицеры переглядываются, пересмеиваются.
— Этот смех, доктор, относится не к вам, а к вашему предшественнику,— успокаивает меня командир.— Уж как он заботился о наших фигурах!
— Боялся, что к концу рейса подлодка перегрузится и не сможет всплыть на поверхность,— добавляет кто-то.
— Можно вам задать вопрос, доктор? — обращается ко мне молоденький лейтенант, сидящий рядом с Верделе. Позже я узнал, что его зовут Анжель и что он только что окончил мореходку.
— Разумеется.
— У вас самого аппендицит не вырезан?
— Нет.
Мое откровенное признание вызывает настоящую бурю смеха. Я стараюсь держаться с надлежащим мужеством, хотя что уж тут приятного — терпеть насмешки от такого молокососа или, как говорится во флоте, салажонка.
