Первым услышал, что Басшева вошла в квартиру, и перестал смеяться Мулик Дурмашкин, парень Асны. Следом за ним на нее с испугом посмотрели сын и дочь. Басшева выглядела очень бледной и подавленной, как будто случилось какое-то несчастье. Дети даже боялись ее спросить, что произошло, пока мать не справилась с овладевшей ею слабостью и не заговорила первой.
— Почему ты обманывал меня, говоря, что каждый день ходишь к ребе на занятия? Ты же у него не был уже почти неделю, — она опустилась на стул и посмотрела на сына погасшими глазами.
Гавриэл выглядел растерянным. Было заметно, что ему стыдно перед товарищем. У Мулика Дурмашкина были холеные длинные бледные пальцы, и когда он о чем-нибудь размышлял, то постоянно сгибал и разгибал их, будто проверяя, как они сжимаются в кулак. Он был обласканным сыном богатых родителей, парнем с умной улыбкой, узкими плечами и длинным лицом. Но крепко сжатый рот, впалые щеки и густые жесткие волосы над пересеченным морщинами лбом свидетельствовали, что у него есть характер и что он еще больший упрямец, чем его девушка Асна Раппопорт. Теперь он молча смотрел на свои подвижные длинные пальцы, и Гавриэл понял, что товарищ, как и сестра, презирают его, потому что у него не хватает мужества сказать правду.
— А молиться ты хотя бы молишься? Ты читаешь каждый день кадиш по отцу? — спросила мать.
Сын вскочил и начал кипятиться: конечно же, он молится каждый день и читает кадиш. Она может спросить у прихожан и у старосты синагоги богадельни. Он все время ходил каждый день на урок. Только в последнюю неделю из-за сильной жары истосковался по свежему воздуху, по лесу и зеленым полям. Ведь за все лето ни разу не видел лесной поляны! Поэтому он пару дней ходил к Вилии искупаться и поваляться на берегу. Гавриэл засмеялся: ведь он не виноват, что мама даже не замечает, что его лицо загорело от солнца.
И действительно, Басшева посмотрела на загорелое лицо сына и удивилась, что раньше его не замечала. Темно-синие круги вокруг глаз Гавриэла исчезли. У молодого Раппопорта был маленький свежий рот и мягкий, почти детский подбородок, нервный и временами нахальный смешок слабого паренька-переростка, но большие беспокойные черные глаза и высокий лоб выдавали в нем обладателя редкостных способностей.
— А теперь, когда ты уже накупался и позагорал, ты вернешься к учебе? — спросила мать.
— Габик получил письмо от дяди из Латвии о том, что тот приезжает к нам на праздник Кущей, — вмешалась Асна, как будто ее слова давали ответ на вопрос матери.
