Эх,Киса,мычужиенаэтомпраздникежизни», - молвил Остап. Но перед нами — вовсе не жулики в поисках бриллиантов, но - два гения словесности. Бродский и Довлатов. Поэт и прозаик. Оба, как выясняется, не нужны.
Ленинград в кинокартине «Довлатов» Алексея Германа-младшего — это в круге первом. Несмотря на сырость, мучит жажда. Наверное поэтому разнообразные персонажи — юные и пожилые, маститые и расхристанные - заливают себя спирто- содержащим пойлом. Бесконечно дымят. Беззвучно стенают. Кто-то непризнанный - порезал себе вены прямо в редакции журнала. Довлатов с Бродским - уехали. Первая мысль от просмотра — это не мой СССР, а какая-то инородная нежить. Более того, даже время в картине слабо ощущается, несмотря на точные атрибуты, вроде названий модных пластинок — их, разумеется, «толкает» фарцовщик Давид (в рассказах самого Довлатова фигурирует спекулянт по кличке Фред, однако, Давид Львович завсегда трагичнее — от Фреда тянет мятным баббл-гамом, стиляжьей беспечностью да коктейлями пряными, тогда как Давид — это надрывно. Давид — давит. Вернее, это его — Давида - задавили).
Книги Довлатова — ироническая усмешка при любых обстоятельствах. Это — умение лирического героя найти пассию, выпивку и работёнку. Поговорить, подраться, уйти в ночь, рвануть в Таллин. Умыкнуть ботинки у номенклатурного босса. Подвизаться экскурсоводом, неся безграмотно-фантазийную ересь и, не забывая пить всё, что горит и любить всё, что - женщина. В своей краткой автобиографии Сергей Донатович верен себе: «Яродилсявнесовсемдружнойсемье.Неоченьхорошоучилсявшколе.Потомбылотчисленизуниверситета.Прослужилтригодавлагернойохране.Частописалрассказы,которыевпоследствиинемогопубликовать.Вомногомиз-занихбылвынужденпокинутьсвоюродину.ВАмерикеявовсенесталбогатымипреуспевающимчеловеком.Ксожалению,моидетинеохотноразговариваютпо-русски.Янапротив-неохотноговорюпо-английски.ВродномдляменяЛенинградепостроилидамбу.ВстольлюбимоммнойТаллинепроисходитнепоймичто».В упоминании о дамбе и «не пойми чём» заключается весь Довлатов.
Версия Германа — беспросветная драма, хотя есть несколько забавных эпизодов — совершенно по-довлатовски. Например, эпопея со съёмками любительского кино, где работники заводской многотиражки посильно изображают Пушкина, Толстого и Достоевского, произнося пламенные речи о торжестве социализма. В первоисточнике сам Довлатов изображал Петра Великого, который нечаянно попал в современный Питер. Всё действо тогда завершилось очередью за пивом и - очередной абсурдной ситуацией: «Кто
