Александр АГЕЕВ.Мне кажется, модернизация произошла, но произошла в достаточно извращенной и худшей форме. Если мы сравним две четверти века — до 1990 года и после, то окажется, что последний период был худшим. Мы за последние 25 лет выросли на четыре процента. Не за каждый год, а за все 25 лет. При этом за предыдущий аналог мы выросли в 2,5 раза. Его почему-то стали называть застоем, а сменивший его интервал — реформами.
Но в любом случае мы опять воспроизвели очаговость развития. Потому что у нас возникли целые слои, это не сводится к одному проценту населения, это под 30 процентов населения, которые живут в модернизированной среде и по уровню жизни, и по привычкам поведения, по всем аспектам, которые характеризуют образ жизни. Но это очень шаткая социально-демографическая конструкция. Потому что для 70 процентов эта модернизация не просто не состоялась, она состоялась в формате архаизации, примитивизации, деколлективизации, деградации, деиндустриализации, декоммунизации…
В итоге мы получили слишком расслоенное общество, хотя оно и так было ячеистым по принципу строения. Это сейчас называют блочно-иерархическим устройством социума. Оно означает, что есть несколько категорий, экологических ниш, внутри каждой из которых действуют свои правила, институты. Условно говоря, для «бета» — одни нормы, правила, критерии жизни, своя прокуратура, милиция, свои производственные цепочки, своя «кормовая база» и массовая культура. А у нас таких обособленных субобществ и субэкономик несколько. Все эти слои сосуществуют, иногда соприкасаются в конфликте, но по большей части живут параллельно.
И, очевидно, на уровне интуиции — такая система не очень сильная, потому что это ослабленное, разодранное на слои и (вновь) на сословия общество. Это иная степень консолидации, чем та, которая нужна с учетом вызовов, с которыми мы и весь мир сталкиваемся.
Мы, условно говоря, вышли на ринг с этими мировыми проблемами. Не с каким-то конкретным партнером, а именно с проблемами мировыми… и при этом мы вышли разобранными, несобранными, немобилизованными на серьезную работу. Одна часть тела на одном конце ринга, другая — на другом, мысли вообще за пределами, эмоции сами по себе. Синдром растопыренного кулака. Фактически мы оказались такими…
В этом смысле модернизация состоялась для части социума. Но часть малая, и характер модернизации устаревший и бесперспективный, по колониальному принципу. И поэтому так ожесточенны и так бесплодны дискуссии. Потому что тот, кто рассматривает все с позиции находящегося, условно говоря, в нише «бета», не понимает того, кто в нише «лямбда», они совершенно разные в социальном смысле возможностей и проблем. В предельном случае — одинокий нищий пенсионер и изнывающий от изобилия наследник олигарха. В итоге реально получилась расчлененная по своим социоценностным ориентациям страна.
