Протиснувшись в пункт, Баженов, облегчённо вздохнул, не замедлив, протянул руку командиру и представился.
Командир ему:
— Очень рад видеть Вас в добром здравии и с руками, и с ногами. Рассказывайте, зачем Вас принесло в такое время.
— Я, видите ли, хотел с Вами посоветоваться насчёт сюжетов для зарисовок. Но, простите, пока сюда добирался, сюжетов через край. Там, где орудие стоит, такой колорит… чёрно-бело-зелёного цвета. А как стали снаряды вокруг орудия рваться, кто-то из солдат написал на орудийном щите мелом, что мол «фриц — не попадёшь». Ну и народ! И под снарядами юмора не теряют! А как работают под огнём! С любого портрет пиши в галерею Героев Отечественной войны. Обязательно нарисую, как они работали. Да, вот ещё. Тут метрах в двадцати от Вас несколько пехотинцев. Я
с ними посидел. Говорят, Вам за такую работу вечером свои сто граммов в награду принесут, довольны стрельбой.
Командир продолжал корректировать огонь:
— Ладно, товарищ Баженов, потом поговорим подробнее. Пока смотрите на очередные сюжеты, да не высовывайтесь, а то ещё добавите красного к этому, как Вы сказали, чёрно-бело-зелёному.
Неуклюже, головой вниз и вперёд руками, в окоп ввалился Заяц. Лицо его было в грязи и снегу. Необычно качая головой, он взял телефонную трубку, хотел что-то сказать, но не смог, трубка дрожала в руках. Он был контужен.
— Ну, полежи, мой храбрый Заяц, а я поработаю, на двух инструментах,сказал Нитченко, сбросил ватник и уложил Зайца у своих ног. Ещё несколько раз рвалась связь, её так же самоотверженно чинил прибежавший по линии связист Терчоков, кабардинец по национальности.
— А, дитя Терека, на заячье место, — встретил его Нитченко.
— Огонь! Огонь! — и через просвет в дыму, окутавшем нас, видно, как в небе поплыло ещё одно чёрное кольцо. Вторая батарея немцев перенесла свой огонь с НП на орудие. Теперь количество немецких разрывов около нашего НП уменьшилось втрое, но было ещё в три раза большим, чем наших у немцев.
— Как дела, огневики? — запросил командир.
— Жарко, — ответили оттуда.
Мотко передаёт короткие команды огневикам. А вокруг бушует огненный смерч, земля гудит, дым и гарь, летят комья мёрзлой земли, шипят летящие осколки, бруствер орудийного окопа разбит в нескольких местах, но люди, как будто этого не замечали.
Вдруг орудие замолчало.
— Днепр — 3, Днепр — 3, в чём дело, почему нет огня?
Через несколько минут «Днепр — 3» ответил:
— Всё в порядке.
— А что случилось?
Докладывал техник Кириченко:
