Наводчик с коротким вытяжным шнуром в руке, резко подался назад. Блеснуло пламя. Орудие как бы осело, ухнуло, из-под него полетела тёмная пыль. Шумно зашипел уходящий вперёд снаряд.
Первый разрыв — недолёт.
Второй — перелёт.
Третий — совсем рядом.
Разрыв — и колесо вражеской пушки подлетело выше её ствола, перевернулось в воздухе, развалилось и несколькими кусками упало на землю. По традиции русских артиллеристов, подлетающее кверху колесо разбитого орудия не только определяет поражение, но является символом артиллерийской победы.
Едва рассеялся дым у разбитой пушки, а разрыв уже у вражеского штаба. В это время справа начала стрелять прямой наводкой наша лёгкая полковая пушка — «полковушка», как её называют в артиллерии. Шапочки её маленьких разрывов появлялись в перекрестках немецких траншей, там, где предполагались пулемётные точки, около подозрительных, покрытых снегом, стогов сена и куч. Эти частые маленькие разрывы, как злые собачонки, стали кусать немецкую позицию. Простым глазом видно, как по траншее противника, прочь от разбитой пушки, раскачиваясь в такт, удаляются в тыл две головы. Разведчик Поляков замечает излюбленной артиллерийской поговоркой: «Порядок в артиллерии», — и добавляет: «Покойничков уносят».
Несколько пристрелочных снарядов по штабу — и в стереотрубу видно, как стремительная точка ворвалась в крышу дома. Из окон, дверей, из-под крыши рванулся темно серый дым и, медленно переворачиваясь, полетели вверх несколько брёвен и разбитых досок. Дом окутался серым дымом. Затем кверху пошла чёрная струйка, вот она всё больше и выше, у её основания показались тёмно-серые клубы и среди них красные языки. Ещё три снаряда разметали остатки дома.
— Стой! — скомандовал командир огневикам. — Записать цель № 2 — штаб.
Передавая это на орудие, телефонист, московский парень Лёва Заяц, от себя добавил:
— Обращаю внимание, записать параграфом «за упокой».
Услышав это, Щербань, не отходивший от орудия, торжественно объявил:
— Ще одного капута зробылы.
Выполняя команду, Мотко записал установки орудия, при которых были попадания, на случай, если цель оживёт или вблизи неё что-нибудь покажется.
Наша соседка, маленькая полковая пушка, всё стреляла — звонко и отрывисто. Как и следовало ожидать, с началом боя рогулька стереотрубы, торчавшая из-за бугра, зашевелилась, немного поболталась и остановилась в новом положении. Немецкий артиллерист заметил пушку. Там где торчала палочка — перископ, показались попарно чёрные точки — глаза стереотрубы. Всего четыре трубы. Они шевелились, искали цель.
