У Говарда Хансена почти не было обычных человеческих слабостей, по крайней мере до того, как он познакомился с Глорией, молодой англичанкой, вдовой бывшего клиента. Хансен, сам недавно потерявший жену, отправился в Европу, чтобы развеять тоску. Там и произошла знаменательная встреча. Новые знакомые обнаружили, что между ними немало общего.
Узнав Глорию получше, Говард понял, что она не только способна, но и с радостью готова удовлетворить все его тайные сексуальные фантазии, причем куда лучше и искуснее так называемых девушек по вызову. С тех пор ему не приходилось тратиться на шлюх. Благодаря Глории он познал наслаждение от группового секса и оргий в Лондоне, Риме и Гамбурге. Мало того, она сумела даже кое-чему его научить! Попав в общество людей, не признававших запретов и ограничений морали, Говард с упоением предался новой жизни. Наблюдая за Глорией, он искренне удивлялся, почему она не применит свои таланты в той области, где поистине прославится, став высокооплачиваемой куртизанкой, но та, смеясь, пояснила, что предпочитает скрываться за маской респектабельности и анонимности.
Говард привез Глорию с собой в Калифорнию: она заявила, что Лондон ей до чертиков надоел. Никто из них не был готов связать себя узами брака, поэтому Глория получила должность в конторе Хансена, что дало ей предлог постоянно находиться при нем. Оба прекрасно понимали и почти ничего не таили друг от друга, так что были вполне довольны своими отношениями и негласной договоренностью.
Выйдя от Циммера, Глория вернулась в роскошно обставленный кабинет Хансена и, не задавая вопросов, смешала два мартини. Очень сухих. Хансен вопросительно поднял бровь, но не обронил ни слова, выжидая, пока Глория выскажет все, что у нее на уме.
Глория поставила стаканы на столик и разлеглась на диване, занимавшем всю стену. Каждое движение было вызывающим, по-кошачьи соблазнительным, но Говард понимал, что в этот момент она вовсе не думала ни о чем подобном, просто так долго разыгрывала роль роковой женщины, что успела с ней сжиться.
— Я оставила последний номер «Стад»[3] на столе Дэвида. Там во весь разворот снимок его подстилки.
С Говардом Глория могла быть собой, естественной, резкой и несдержанной на язык, и он был рад этому.
— А я считал, что она перешла в разряд его бывших подружек, благодаря тебе, конечно. Или, лучше сказать, нам обоим.
— Гови, ты прекрасно знаешь, что он еще не остыл. Иначе отчего так взбесился, обнаружив Арчера в ее постельке? Визжал и вопил, словно она его законная супруга!
