Творень уже понукал лошадей. Стёпка перебрался через борт, пристроил поднадоевший мешок, сбросил с плеч котомку. Три дня ехать — это всё-таки очень долго. Он попробовал подсчитать расстояние до Усть-Лишая. Повозка едет не намного быстрее идущего человека. Значит, скорость где-то шесть километров в час. Если, скажем, мы будем ехать часов десять в день, то получается, что за три дня мы проедем около ста восьмидесяти километров. Ну, плюс-минус километров десять-двадцать. Приличное расстояние. Но не так чтобы очень уж далеко. На папином «Спринтёре» часа за два доехать можно.
Повозка, в которой он сидел, была нагружена лишь наполовину. В ней лежали туго замотанные в мешковину связки непонятно чего, да стоял длинный, похожий на гроб сундук, на котором Стёпка и приспособился сидеть, подложив для мягкости свёрнутый плащ.
Обоз растянулся на дороге. Творень, подчиняясь, видимо, заранее установленному порядку, втиснул свою повозку почти в середину. Всё, поехали. Творень молчал, Стёпка тоже не слишком горел желанием попусту трепать языком. Кажется, это путешествие будет заметно отличаться от поездки с троллем. Вот, например, ехать с дядькой Неусвистайло было легко и просто. Можно было поговорить, можно было помолчать, а тут… Не знаешь даже, захотят ли с тобой разговаривать. В общем, сам, конечно, напросился, что ж теперь делать.
Дорога взобралась на вершину холма; он в последний раз оглянулся на Протору. Далеко, за гладью реки виднелись крыши домов, суетились на том берегу крошечные фигурки. Там остались Збугнята, Вякса и Щепля, остались уютные вечера у костра, разговоры, страшные истории, смех Заглады, ворчание Гугнилы… Восторженные девицы тоже остались там. Только и хорошего, что больше никто не будет приставать с разговорами, никто не попросит поведать о встрече с Миряной. И всё равно было немного грустно. Стёпка вздохнул. Как в книгах обычно пишут: началась новая глава в его жизни. Вот она и начинается. И её можно назвать «Поездка в Усть-Лишай или спасение гоблина».
Он поёрзал на сундуке, сел так, потом этак, потом расстелил плащ, а мешок с пирогами положил под голову. И лежал, глядя в небо и ни о чём таком особенном не думая. Просто ехал и наслаждался покоем. Разные мысли сами крутились в его голове, и он лениво перекатывал их, не слишком напрягаясь, и обиженные таким невниманием мысли прятались в какие-то закоулки его мозга, и им на смену приходили другие, но и с другими Стёпка обращался точно так же. Вертелось что-то о склодомасе, о подорожном страже, какие-то гномлинские словечки, лица колдунов, воспоминание о мече оркимага, весские голоса, топот копыт… Склонилось над ним чьё-то усатое лицо, вроде бы один из дружинников, проезжая мимо, заглянул в повозку, посмотреть на демона. А демон уже безмятежно спал, как будто ночью ему кто-то спать не давал. А на самом деле его просто сморила дорога, свежий воздух и лесная летняя прохлада под равномерное покачивание повозки.
