Он попробовал пошевелить сначала рукой, потом пальцами ног, потом хотя бы языком. Шевелился только язык. Да ещё глаза ворочались. А всё остальное было словно чужое и ни в какую не желало подчиняться своему законному хозяину. «Попался, — вертелось в голове. — Опять попался. Но я вам, гадам, всё равно покажу. Не знаю как, но покажу».
А гнусная троица тем временем продолжала заниматься своими делами, спокойно, лениво, никуда не торопясь и ничего, похоже, не опасаясь. Неприметный весич выложил на стол из мешка бутыль, ломаную краюшку пшеничного хлеба, черемшу, сало, вывалил в миску холодное варёное мясо, и они принялись обстоятельно закусывать, то и дело прикладываясь к бутыли. Полыня не пил, только жевал мясо, отрезая небольшие кусочки ножом и аккуратно приглаживая длинные усы сгибом большого пальца.
И пошёл у этих троих разговор наполовину непонятный, то и дело прерываемый дурацким курлыканьем. Но Стёпка всё равно слушал самым внимательным образом, потому что кое-что понять можно было. Эти трое разговаривали при нём, ничуть не беспокоясь, что он их слышит, они полагали, кажется, что он уже не опасен, что никуда от них уже не денется, и поэтому ему можно сейчас хоть все тайны выболтать.
— …заупрямится он, помяни моё слово. Мелок да прыток не по годам… шурум-барум… Есть у нас чем его угомонить… да и в болото опосля, чтобы не выполз подлёныш… шурлун-мурлун… от выжатого ни пользы ни навара. Да не боись, не боись, не бывало такого, чтобы за демона ответ держать. Никто за ним не явится… хафыр-шафыр… Шибко он князю нужон, коли при всёх слово дал…чуфру-буфру… Не всякому княжьему слову верить следует… шушур-хуфшур… На чародеев таёжных бы… мол, из Летописного зараза ползёт… хрушуш-фрушуш… Навряд ли поверит кто… Да и оркимаги… шухшу-мухшу… Напрасно они этакое затеяли… кеш-мекеш… Затеяли-то верно, да мы их опередим… То-то крику будет опосля… хахоры-махоры… Поперву разговорить его надобно… Лишь бы место указал, а энто и без языка сделать можно… турхас-мархас…
Из всего этого более чем странного разговора Стёпка крепко уяснил только одно: ничего хорошего эти гады ему не уготовили и, останься он у них, печальный конец ему железно гарантирован — или в болоте утопят или просто задавят втихомолку после того, как он сделает что-то позарез им необходимое.
Странно вела себя эта троица. Стёпка никак не мог уразуметь, зачем они тогда его сюда заманили, если сидят, болтают о чём-то, на него почти не смотрят, никуда не торопятся, и не похоже даже, что они собираются что-то сейчас с ним делать. Однако вскоре всё разъяснилось. Хриплоголосый повернулся, искоса посмотрел на Стёпку мутным глазом и, спросил сквозь непрожёванное мясо:
