Такое исчерпывающее объяснение было единогласно одобрено комиссией. Оцепенев от изумления, я долго сидел неподвижно, и только когда экзаменатор хотел перейти к следующему вопросу, я вскричал:
- Простите меня, достойные Андригоны, но… но я сам прибыл с Земли; разве вы не видите, что я жив, и не слышали, как я был вам представлен?
Воцарилось неловкое молчание. Профессора, глубоко задетые моим бестактным выступлением, еле сдерживались; молодежь, не умеющая скрывать своих чувств, смотрела на меня с явной неприязнью. Наконец экзаменатор холодно произнес:
- Прости, чужестранец, но не слишком ли многого ты требуешь от нашего гостеприимства? Разве тебе мало торжественной встречи и всех оказанных тебе знаков уважения? Разве ты не удовлетворен тем, что тебя допустили к высокой экзаменационной жертве? Или тебе всего этого мало? Или ты требуешь, чтобы мы ради тебя изменили школьные программы?
- Но… Земля действительно обитаема, - смущенно пробормотал я.
- Если бы это было так, - произнес экзаменатор, глядя на меня так, словно я был прозрачным, - то это было бы нарушением законов природы!
Увидев в этих словах оскорбление для моей родной планеты, я тотчас же вышел, ни с кем не прощаясь, сел на первого попавшегося пидлака, поехал в космопорт и, отряхнув от ног своих прах Андригоны, пустился на дальнейшие поиски ножика.
Так я опускался поочередно на пяти планетах группы Линденблада, на планетах Стереопропов и Мелациан, на семи великих небесных телах планетного семейства Кассиопеи, посетил Остерилию, Аверенцию, Мельтонию, Латерниду, все ветви огромной спиральной туманности в Андромеде, системы Плезиомаха, Гастрокланциуса, Эвтремы, Оменофора и Паральбиды; на следующий год я систематически обыскивал окрестности всех звезд Саппоны и Меленваги, а также планеты: Эритродонию, Арреноиду, Эодокию, Артенурию и Строглон со всеми его восьмьюдесятью лунами, нередко такими маленькими, что едва было где посадить ракету; на Малой Медведице я не мог высадиться, так как там происходил переучет; потом настал черед Цефеид и Арденид; и руки у меня опустились, когда я по ошибке снова высадился на Линденбладе. Однако я не сдался и, как подобает подлинному исследователю, кинулся дальше. Через три недели я заметил планету, во всех подробностях сходную с Сателлиной; сердце у меня забилось быстрее, когда я спускался к ней по спирали, но напрасно искал я на ней знакомый космодром. Я уже хотел снова повернуть в бесконечное пространство, когда увидел, что какое-то крохотное существо делает мне знаки спуститься. Выключив двигатели, я быстро спланировал и приземлился близ группы живописных скал, на которых красовалось большое здание из тесаного камня. Навстречу мне по лугу бежал высокий старик в белой рясе доминиканцев. Оказалось, что это отец Лацимон, руководитель всех миссий, действующих на звездных системах в радиусе шестидесяти световых лет. В этот район входит около пяти миллионов планет, из них два миллиона четыреста тысяч обитаемых. Узнав о причине, приведшей меня в эти края, отец Лацимон выразил сочувствие и вместе радость по поводу моего прибытия: по его словам, я был первым человеком, которого он видит за семь месяцев.
