Существо звали Мартин, и оно было тем, чем было. Неверное название «оборотень» ровным счетом ничего для него не значило. Этой ночью ему предстояло добраться туда, куда его все время неудержимо тянуло — в его любимое место.
Толстые ноги Мартина бесшумно несли его по выщербленному асфальту и плитам пешеходных дорожек в глубине узких улочек. То и дело отталкиваясь могучими, покрытыми слипшимся от воды редким мехом руками от мокро поблескивавших стен и едва видимых в темноте столбов, он все ускорял и ускорял и без того стремительное движение своего тела, перемещаясь резкими и в то же время мягкими рывками. Ощущение свободы переполняло его. Кроме того, он знал, что сородичи сейчас слишком заняты своими приготовлениями и вряд ли обнаружат его отсутствие в течение ближайших нескольких часов.
Мартин завернул за угол, так точно рассчитав дистанцию, что даже не поскользнулся на мокром асфальте. Без всякого усилия, прыжком с места он взвился над откинутой крышкой мусорного бака, но, прежде чем ржавый металл скрипнул под тяжестью его тела, Мартин сильно оттолкнулся обеими ногами от мокрой стены, дважды перевернулся в воздухе через голову и опустился с противоположной стороны восьмифутовой подгнившей деревянной изгороди; при этом звук его приземления был не громче звука обычного человеческого шага. Этот прыжок ни на мгновение не нарушил четкого ритма бега существа, и из глотки Мартина вырвался негромкий вой восторга — теперь он был абсолютно уверен, что этой ночью ему удалось избежать преследования.
Мартин, конечно же, не мог увидеть или учуять рассыпанных в темноте сенсоров, фиксировавших каждый его шаг.
Добравшись до последнего переулка, он резко затормозил и замер, почти слившись с окружавшей его темнотой. Цель путешествия была уже совсем рядом, и его ноздри расширились: даже сквозь дождь и вечную вонь отбросов и автомобильных выхлопов чувствовался запах недавно прошедших здесь людей. Гнилостный запах овощей и фруктов, выходящий сквозь поры их кожного покрова, смешивался с ночным воздухом и не мог остаться незамеченным для острого обоняния Мартина. За время своих предыдущих путешествий он уже в достаточной степени привык к подобной вони, чтобы не заживать себе нос, как это бывало с ним в детстве.
Однако на этой улочке человеческий запах был настолько силен, что Мартин просто не осмеливался двигаться дальше. Им руководили инстинкты, неизмеримо более сильные, чем стремление к достижению цели своей вылазки, не смотря на то, что ему не часто и с большим трудом удавалось вырваться на свободу. Если существовала малейшая вероятность того, что в глубине улицы находятся люди, он ни за что не рискнул бы продолжить свой путь: закон гласил, что собственная безопасность превыше всего.
