Сорд откинулся на спинку сидения, закрыл глаза и в который раз, словно наяву, увидел такую же дождливую ночь в Греции, оборотня, зажатого среди руин, готового заговорить, и снова услышал негромкий звук выстрела и легкий посвист серебряной пули, заставившей навсегда его умолкнуть. Перед мысленным взором Галена отчетливо проступили черты женщины, стоявшей на краю полуразрушенной стены; ее плащ развевался под яростными порывами ветра, а ствол винтовки, которую она умело держала в руках, продолжал угрожающе смотреть прямо в лоб оборотню, чья бессмертная жизнь вместе с темной кровью стекала на выбеленный пронесшимися над ним тысячелетиями мрамор, и оборотень выл от невыносимой боли, превращаясь в свою человеческую, первозданную, ипостась, унося нераскрытую тайну в темноту небытия.
Взгляды Сорда и женщины на стене скрестились, как два клинка, и в этот момент корчившееся в предсмертных муках существо в последнем порыве воздело когтистую лапу к исторгавшему потоки воды мглистому небу и, глядя на Сорда человеческими уже глазами, с трудом прохрипело: «Гален!».
Затерянный в чужой стране, стоя перед умирающим созданием, казавшимся плодом больного воображения, Гален Сорд был «узнан». Он заметил, что глаза женщины, убившей монстра, на мгновение расширились, словно она тоже что-то поняла; затем незнакомка, повернувшись к нему спиной, бесшумно спрыгнула со стены и растворилась в ночной тьме. Даже сейчас, в сухой безопасности нашпигованного самой современной техникой «Порше», Гален ощутил, как от этих воспоминаний волосы на его голове встали дыбом.
Мгла за окнами надежно скрывала свои тайны.
И в этой темноте прятались другие охотники.
Он открыл глаза и коснулся шарика трансивера: все, на сегодня игра закончена — но только на сегодня.
А потом на дисплее вспыхнул и замерцал красный огонек. В наушниках послышался знакомый металлический звук передергиваемого затвора — Мелоди Ко взяла оружие на изготовку.
Охота началась снова.
С точки зрения Существа улицы города представляли собой джунгли, а сам город был континентом, полным тайных берлог, прячущейся добычи и неожиданной смерти, подстерегавшей из-за угла. Но сегодня ночью ему не нужно было прятаться или пугаться. Этой ночью существо мчалось вперед, подстегиваемое силой и яростью шторма и омываемое холодным осенним ливнем. Этой ночью, по крайней мере, в данный момент, оторвавшись от преследователей, оно упивалось ощущением свободы — той свободы, познать которую человеку просто не под силу.
