— Светлана Коробейникова, — представилась она. — Я читала в подлиннике классиков. В пятнадцать лет, после смерти мамы, чтобы не сойти с ума, я стала переводить Мопассана. У меня было два сборника: один — на французском, другой — на русском. Сначала я переводила абзацами; переведу — сверю с русским изданием. Потом, когда стала переводить увереннее, сверяла только по окончании: было интересно — у кого точнее. С первым рассказом я возилась почти месяц. Потом пошло быстрее. За летние каникулы я перевела двенадцать рассказов, а когда заболела и почти три месяца лежала в больнице, подруга принесла мне роман Франсуазы Саган, недавно изданный во Франции. За этот перевод мне даже поставили автоматом экзамен по французскому языку.
— Милая девочка, не могла бы ты принести нам баночку растворимого «Нескафе»? — перебил ее Леонид, доставая из кармана деньги и протягивая сотенную бумажку. — Здесь рядом есть небольшой магазинчик. А Танюша, — обернувшись к блондинке, продолжал он, улыбаясь, — пока вскипятит чайник.
— Хорошо, — с готовностью ответила Светлана, понимая, что сейчас, намеренно отослав ее, они должны принять решение и, судя по тому, что ей сразу не ответили отказом, у нее был явный шанс получить эту работу.
Выйдя в коридор, она осталась у двери, стараясь через приоткрытую дверь узнать итоги переговоров.
— Слушай, шеф, — начал Леонид, — разве у нас есть другие варианты? Через три — максимум четыре недели мы должны сдать эту книгу в работу. Старая стерва уверила нас, что у нее все готово, а что оказалось? Гонорар, видите ли, слишком мал! Хорошо еще, что Татьяна предупредила, что видела ее в «Динтрейде»! Наверняка на них работает. У нас ведь и бумага закуплена. Если сорвем сроки, типография возьмет в работу другую книгу. Это отсрочка почти на два месяца. А наша разведка доложила, что издательство «Динтрейд» тоже готовит перевод «Плутовки», но только в сборнике и в переплете. Если опередим их и выкинем на рынок нашу книгу в мягкой обложке задешево — перехватим у них покупателей. Так что, я считаю, эта девушка послана нам свыше.
— Вы звонили Мишелю? — раздался усталый голос Виктора Васильевича.
— Уже три недели, как он гуляет по Парижу.
— А Лидочке?
— Она на третьем месяце, — ответила Татьяна, — и страшно мучается от токсикоза.
— А Илье Николаевичу?
— Ну я вам уже объяснял, что все варианты мы проработали и остается брать только человека со стороны. — В голосе Леонида явно слышалось нарастающее раздражение.
