Две тысячи лет под водой | страница 29
Мои спутники, видимо, пришли к тому же выводу и побежали следом.
Каково же было наше разочарование, когда оказалось, что каменный куб замкнут со всех сторон!
Наш проводник также, хотя и с меньшей поспешностью, приблизился к кубу и трижды ударил своим посохом по его верхней грани.
К нашему глубочайшему удивлению, камень завибрировал, как хрусталь или плитка сланца, отвечая на каждый удар глухим долгим звуком.
За этими долгими звуками последовало молчание. Испытывая необъяснимую тревогу, мы безмолвно дрожали и ждали объяснений. Один из наших спутников исчез. Второй, говоривший с нами и, по-видимому, обладавший более высоким рангом, недвижно и молча стоял у каменного куба.
И вдруг, откуда ни возьмись, появилась целая толпа туземцев.
Площадь заполнили безглазые сероватые фигуры; при этом слепцы двигались очень ловко, не сталкиваясь друг с другом. Судя по всему, они следовали какому-то заранее разработанному плану.
Они обступили центральный куб и стали «ощупывать» руками наш отряд, стоявший у каменного сооружения.
«Рассмотрев» нас с помощью своего шестого чувства, все издавали удивленные восклицания.
Мало-помалу снова воцарилась тишина. Безглазые люди отошли на свои места и застыли неподвижно — лишь руки и пальцы все время оставались в движении. Я насчитал около трех сотен туземцев, окруживших нас со всех сторон.
Полетт, буквально падавшая от усталости и измученная голодом, не выдержала чудовищного напряжения. Ноги ее подкосились и она упала бы, если бы Фортис и отец не поддержали ее. Они осторожно опустили девушку на землю.
Мартен-Дюпон тотчас с живостью и страстью обратился к толпе.
По его жестам и интонациям я понял, что он просил туземцев помочь несчастной девушке.
Что-то похожее на сострадание промелькнуло на сером и угрюмом лице нашего проводника, и он в свою очередь произнес несколько слов.
— Мы принесем вам еды и питья, — перевел Мартен-Дюпон, — чтобы вы моги привести в чувство это бедное дитя и подкрепить свои силы.
Фортис и Риккарди кивками поблагодарили, все еще хлопоча над Полетт, а Этьен пробормотал:
— Самое время!.. Я уже собирался снести из револьвера полдюжины голов этих уродов.
Через минуту перед нами поставили большую глиняную амфору, полную чуть теплой, с железистым привкусом, но показавшейся нам чудесной воды, и большое блюдо с беловатыми мягкими ломтиками отваренной и подсоленной рыбы.
Пока мы с жадностью ели и пили, понемногу приходя в себя, туземцы устроили нечто вроде парламентского заседания. Оно сопровождалось жаркими спорами.
