Сердце на замке.
Он чувствовал дыхание жены, ее сердце стучало в миллион раз громче, в унисон музыке, доносившейся с пляжа.
– Мне очень жаль, Кло. Прости, что нагрубил. Я вдруг испугался за Валентину. И оказался прав – внизу было полно пьяных парней. И обкуренных тоже. Пляж, море, скалы.
Сердечный ритм замедлился.
Губы наконец приоткрылись…
– Что она сказала?
– Валу? Ничего. Наверное, была удивлена, что ей позволили так долго развлекаться.
Бум бум бум бум
С улицы.
Взмах ресниц.
Клотильда осторожно повернулась и посмотрела мужу в глаза:
– Проехали. Страх за ребенка сводит с ума. Ты потрясающий отец.
– И дрянной муж?
Она не ответила, но не воспротивилась, когда он начал ласкать ее, ощутила, как подступает желание, и шепнула:
– Заткнись, идиот!
Они любили друг друга молча, как подростки, чтобы не услышали Валу и люди в соседнем бунгало.
Без слов и слишком быстро.
Потом Клотильда закрылась. Легла на бок. Свернулась калачиком на смятой простыне.
Франк расслабился, «отпустил себя».
Клотильда ускользнула.
Неужели все было предначертано с самого начала?
Он вспомнил, как они впервые встретились двадцать лет назад, на костюмированном вечере у общего друга. Оба только-только поставили точку в любовных отношениях и были свободны. Клотильда нарядилась Мортишей Аддамс[101], Франк – Дракулой. Она вряд ли обратила бы на него внимание, выбери он другой образ. На чем держится жизнь? На маске, которую носишь или отвергаешь? Накануне памятной вечеринки Франк искал костюм Питера Пэна. Не нашел. Судьба…
«Встречи – результат совпадений, – размышлял он. – Игры случая. Раз люди не расходятся, вступив в брак по воле судьбы, значит, она могла бы подобрать другой вариант и все любовные истории одинаковы. Их тысячи тысяч, одни лучше, другие хуже. – Франк вздохнул, посмотрел в окно на квадрат беззвездного неба. – По большому счету, настоящие романы те, в которых один из партнеров с самого начала мухлюет, извлекает выгоду из случая, маскируется, надевает хороший костюм, много лет носит маску и сбрасывает ее, только заманив другого в ловушку, приручив его».
– Как там твоя прекрасная итальянка? – вполголоса спросил Франк в спину жене.
– Хороша. Все еще хороша…
Он бредит. Напридумывал бог знает что, а Клотильда просто переволновалась. Жизнь наладится, он должен перетерпеть. Его палец медленно заскользил вверх по позвоночнику жены.
– Она красивая, но странная, – продолжила Клотильда. – И не помнит Николя.
Палец отклонился влево, потом вправо.
