Клотильда проследила за его взглядом и заметила крошечный черный крест на фоне неба. Чистые, легкие воспоминания, подкравшиеся к ней, как дар свыше, спугнула глумливая реплика Червоне:
– Если безумный старик не полетит на вертолете, а потащится пешком, он точно сдохнет у подножия этого креста.
43
Вторник, 22 августа 1989,
пятнадцатый день каникул,
небо голубое, как Земля из космоса
Ку-ку, мой конфидент, проснулись?
Вы в форме? Можно начинать рассказ о моих снах и утренних кошмарах? Очень раннеутренних! Если скажу, который час, вы обалдеете.
Помните мою миссию, мой договор с Наталем о поцелуе в щеку, если удастся уговорить дедушку Кассаню? Я сдержала обещание, попросила о встрече – деловой! – и дед согласился. Назначил время и место: Арканю, 05:00 утра!
Я никогда не встаю раньше двенадцати…
Пять утра? А вот и не слабо. Я явилась вовремя, не зная, что меня ждет.
Должна сказать, мой мудрый, неболтливый читатель, что переживаю во время этих каникул потрясающие эмоции. Каждый день мечется между худшим и лучшим: враньем взрослых – и плаванием с дельфинами. Сегодня чувствую себя легкой и свободной, захочу – оседлаю облако или поймаю за хвост королевского орла.
Ладно, сказала «а», придется выложить все до конца.
В пять утра, задолго до восхода солнца, дедуля ждал меня во дворе Арканю, у подножия зеленого дуба, с палкой в руке и биноклем на шее, который он тут же перевесил на меня.
– Смотри. – Он указал на горную гряду на юге, выше Нотр-Дам де ла Серра.
Крест!
Или то, что от него осталось.
– Побеседуем под крестом, Клотильда. Готова?
Он ухмыльнулся, глядя на мою толстовку Guns’N’Roses и кеды.
Я сделала вид, что ничего не заметила, и этак небрежно пообещала:
– Буду ждать тебя наверху…
Сдулась я очень скоро.
Семьсот три метра… от уровня моря!
Четыре часа мы поднимались по отлогому склону, который постепенно становился все круче, а последние безумные двести метров карабкались на четвереньках, как муфлоны. В полной тишине. Вообще-то дед молчал практически всю дорогу, даже во время короткого привала, когда мы остановились поесть сыра и копы, в тот самый момент, когда солнце выплыло из-за Корсиканского мыса. Толкиновский пейзаж – огромное огненное кольцо поднимается над длинным иссушенным пальцем.
Сейчас я уже успокоилась. Сердце бьется размеренно, ноги перестали дрожать и не скользят по осыпи, голова не кружится. Я сижу под крестом. Как только мы добрались, дед сказал, что его называют Крестом австрияков, потому что первыми покорили вершину альпинисты из Вены, пятьдесят лет назад. Поставили крест в 1969-м, и за два десятилетия он здорово пострадал от непогоды. Мне показалось, что любой порыв ветра может сорвать его с места и унести прочь.
