на меня смотрит!» Удивленно, заинтригованно, с тревогой, но и с восхищением. Такие глаза бывают у покеристов, когда они пытаются просчитать карты партнеров и повышают ставки. Ловят на живца…
Наталь собрался с духом и заговорил:
– Сыграем в открытую, Клотильда. Тебе пятнадцать лет, ты оригиналка, бунтарка, фантазерка – именно такие девушки мне и нравятся. Но… тебе пятнадцать. Предлагаю сотрудничество. Привилегированное. Разделим мечту спасти дельфинов, планету, вселенную. Имей в виду, я мало кому в жизни делал подобные предложения.
Он протягивает мне ладонь, как воспитатель в колонии для малолеток, забивший гол, и я с удовольствием хлопаю по ней.
Мечтая, чтобы он задержал мои пальцы в своих.
Поцеловал бы меня в губы.
Крепко обнял.
– Мы с тобой одной крови, так ведь, Клотильда? Ловцы грез против остального мира.
Он приводил сюда маму.
Возможно, целовал ее.
Возможно, раздевал и они занимались любовью.
Возможно, мамино тело возбуждает его – как всех мужчин, но, лаская ее, он думает обо мне.
Возможно, ей он шепчет на ухо: «Обожаю…» – а любит меня.
– Я хочу подписать договор, Наталь. Сроком на тридцать лет. Я хочу тридцать процентов от прибыли, корабль, названный моим именем, кабинет со стеклянными стенами и видом на море, собственную пару дельфинов. Я хочу одеваться как хочу. И если получу все это, то сяду к дедуле на колени и поторгуюсь с ним насчет твоей безумной затеи.
Он расхохотался:
– И все?
– Да… Плюс поцелуй в щеку.
34
20 августа 2016
08:00
Течение уносило прочь пустые бутылки, обрывки серпантина и конфетти, как мечты усталых танцоров и отчаявшихся гуляк, а поутру море возвращало их на мелководье. Вылинявшими. Почти бесцветными. На заре.
«Арион» покачивался на воде среди мусора. Наталь как будто не замечал этого, он давно перестал надеяться, что однажды выловит из воды запечатанную бутылку с запиской, брошенную в море тысячу лет назад.
Клотильда опаздывала, но все-таки остановилась перед спуском на пляж Ошелучча и на несколько мгновений перенеслась в прошлое. Песок остался прежним, и галька, и пена, и водяная пыль, напитанная острыми перечными запахами цветов, растущих у подножия скал. Никаких перемен – если не смотреть в сторону павильона «Тропи-Каллисте» или строительной площадки комплекса «Скала и Море». Что-то снова всколыхнулось у нее в сердце, совсем как вон тот баркас на волнах.
Господи, до чего же хорош Наталь!
Сидит, мерзавец, смотрит вдаль переливчато-синими глазами, сметает взглядом все барьерные коралловые рифы, и плывут к горизонту спинороги и рыбы-клоуны, расцвечивая и вздымая океанскую гладь.
