— Комната друга, — добавил епископ, убедившись в магическом впечатлении, которое производили ласковые слова на «изуродованную и опустошенную душу» неожиданного гостя.
Привыкшая повиноваться Розали отвела Морена в «его» комнату.
* * *
Как все похоже на аналогичную главу «Отверженных»!
Виктору Гюго был дорог необычайный случай, о котором ему рассказали. В течение многих лет он бережно сохранялся в его памяти и наконец обрел художественное бытие.
Но… Тут есть одно «но».
Я должен вернуться к первой странице очерка Понмартена.
По его словам, когда он вошел в комнату Анжелена, на столе у него лежал том «Отверженных».
— Можно с уверенностью сказать, — заключил журналист, — что каноник внимательнейшим образом прочел роман и в облике Бьенвеню Мириэля нашел все черты епископа, у которого он служил.
Не закрадывается ли у нас некое подозрение?
Сходство рассказа Анжелена с аналогичным местом в романе разительно. Оно бросается в глаза.
Но чем это сходство обусловлено?
Может быть, совсем не тем, что Гюго был знаком с подробностями первой встречи диньского епископа с галерником?
Может быть, произошло обратное?
Роман, в котором под именем Мириэля был действительно выведен епископ Миолли (об этом было широко известно), произвел, разумеется, огромное впечатление на каноника Анжелена. И он мог приписать (невольно, конечно) давно прошедшему случаю все детали сцены, ярко описанной романистом.
Опасения вполне законные.
Тогда, пожалуй, и незачем приводить дальнейший рассказ каноника. Мы ведь прекрасно знаем, что вслед за этим происходит в романе.
Жан Вальжан крадет столовое серебро. Он попадается жандармам, и его приводят к епископу, чтобы уличить в краже.
А епископ заявляет, что сервиз он сам подарил Жану Вальжану.
«— В таком случае мы можем отпустить его? — спросил унтер-офицер.
— Разумеется, — ответил епископ.
Жандармы выпустили Жана Вальжана, который невольно попятился назад.
— Это правда, что меня отпускают? — произнес он почти невнятно, словно говоря во сне.
— Ну да, отпускают, не слышишь, что ли? — ответил один из жандармов».
На этом, как мы помним, сцена не кончается.
«Друг мой, — сказал епископ, — не забудьте перед уходом захватить ваши подсвечники. Вот они».
С юных лет пронзили нас эти слова, воплощение человечности и безграничной доброты!
Монсеньер Мириэль подходит к камину, берет подсвечники и протягивает их Жану Вальжану.
Сцена с подсвечниками запечатлелась в памяти любого читателя на всю жизнь. Даже если он позабыл на девять десятых (и даже больше) содержание огромного, разветвленного романа.
