— Вернется такая же, как в начале… первого визита. Попросту не будет ничего знать, точнее, поведет себя так, будто всего, что ты сделал, чтобы от нее избавиться, никогда не было. Если ее не вынудит к этому ситуация, не будет агрессивной.
— Какая ситуация?
— Это зависит от обстоятельств…
— Снаут!
— Что тебя интересует?
— Мы не можем позволить роскошь таиться друг от друга.
— Это не роскошь, — прервал он сухо. — Кельвин, мне кажется, что ты все еще не понимаешь или… постой! — У него заблестели глаза. — Ты можешь рассказать, кто это был?
Я проглотил слюну и опустил голову. Мне не хотелось смотреть на него. Лучше бы это был кто-нибудь другой, не он. Но выбора не было. Кусок марли отклеился и упал мне на руку. Я вздрогнул от скользкого прикосновения.
— Женщина, которая… — Я не кончил. — Она убила себя. Сделала себе укол…
Снаут ждал.
— Самоубийство? — спросил он, видя, что я молчу.
— Да.
— Это все?
Я молчал.
— Не может быть, чтобы все…
Я быстро поднял голову. Он на меня не смотрел.
— Откуда ты знаешь?
Он не ответил.
— Хорошо, — сказал я, облизнув губы. — Мы поссорились. Собственно… Я ей сказал, знаешь, как говорят со зла… Забрал вещи и ушел. Она дала мне понять… не сказала прямо… но если с кем-нибудь прожил годы, то это и не нужно… Я был уверен, что это только слова… что она испугается и не сделает этого… так ей и сказал. На другой день я вспомнил, что оставил в шкафу… яды. Она знала о них. Они были мне нужны, я принес их из лаборатории и объяснил ей тогда, как они действуют. Я испугался и хотел пойти к ней, но потом подумал, что это будет выглядеть так, будто я принял ее слова всерьез, и… оставил все как было. На третий день я все-таки пошел, это не давало мне покоя. Но… когда пришел, она была уже мертвой.
— Ах ты, святая невинность…
Это меня взорвало. Но, посмотрев на Снаута, я понял, что он вовсе не издевается. Я как будто в первый раз увидел его. У него было серое лицо, в глубоких морщинах которого пряталась невыразимая усталость. Он выглядел как тяжело больной человек.
— Зачем ты так говоришь? — спросил я удивительно несмело.
— Потому что эта история трагична. Нет, нет, — добавил он быстро, уловив мое движение, — ты все еще не понимаешь. Конечно, ты можешь это очень тяжело переживать, даже считать себя убийцей, но… это не самое страшное.
— Что ты говоришь?! — заметил я язвительно.
— Утешаешься тем, что мне не веришь. То, что случилось, наверно, страшно, но еще страшнее то, что… не случилось. Никогда.
