– Ты шафер. Это значит, что ты должен помогать в любой непредсказуемой ситуации.
– Похоже, ты права, – согласился Ной. В его голове зрел план. – Ну и ты, как подружка невесты, тоже должна помогать, правда?
Глаза Элизы расширились от удивления.
– Конечно. Но актер-то у нас ты. Тебе и карты в руки.
– Но вдвоем играть интереснее, так? Монологи – это так скучно. Другое дело – диалог. И публике гораздо интереснее. Как у тебя обстоят дела с Шекспиром?
– Да почти никак. Я когда-то помогала маме учить слова, но это было очень давно, как и уроки литературы в старших классах школы.
– Твоя мать была актрисой? – спросил Ной. Вот откуда ее нелюбовь к актерам. Может, и ее отец тоже актер? Почему-то Ною было интересно ее прошлое. Но сейчас неподходящий момент для расспросов.
– Что-то в этом роде, – торопливо ответила Элиза. – Послушай, это сейчас не имеет значения. Дело в том, что я не помню наизусть ни строчки из пьес Шекспира.
– Тебе и не надо. Мы будем читать с листа, а не декламировать.
Элиза нахмурилась:
– Может быть. Но…
– Боишься, что я тебя переиграю? Ни за что, поверь мне. Я уже и сам не помню, когда в последний раз играл Шекспира.
– Да я совсем не об этом. – Элиза на секунду запнулась. – Помнишь, я тебе говорила, что терпеть не могу быть в центре внимания.
– Ты поэтому и танцевать не хотела, и такую скучную одежду носишь…
– Оставь в покое мой гардероб, – огрызнулась Элиза. – Не каждый любит вырядиться, как павлин. Разве что Мелисса.
– Или такой позер, как я, – закончил Ной за нее. – Но это не имеет значения. Магия актерства в том, что это твой персонаж в центре внимания, а не ты. Ты перевоплощаешься в другого человека и чувствуешь себя свободной и раскрепощенной, – убеждал ее Ной.
– Правда? – с сомнением в голосе спросила она.
– Конечно. Почему, как ты думаешь, многие актеры – неудачники в жизни? Это не работа сделала их такими. Они выбирают работу именно по этой причине. Кому еще захочется делать карьеру, постоянно забираясь в чужую шкуру?
– Допустим, – согласилась Элиза. – Но ведь на сцене все равно я, и стану обманывать себя.
– Я не позволю тебе этого, – пообещал Ной, взяв ее за руку. – Давай же. Обещаю, что будет весело.
Элиза глубоко вздохнула и ответила:
– Ладно. Попробуем.
Если все женщины во времена Шекспира носили такие неудобные платья, одно из которых выбрал для нее Ной, понятно, почему они выглядели такими грустными на портретах того времени. Уж лучше бы ей надеть ужасное платье подружки невесты.
