— Ты что приуныл, Петьша? — Андрон оглядывает младшего. — Замёрз?
— Есть маленько. — Петя дёргает плечами. — А кабарожку вы тоже убили, дядя Андрон?
— Нет, кабарожку не трогал. — Трухин ловит недоверчивый взгляд Максима. — Пускай бегает. Весной нельзя бить зверя. Только при нужде, как сейчас. Понял?
— Ага.
«Настырная саранча, — мрачно прикидывает Андрон. — Беды бы не нажить».
— Помочь тебе? — Бормаш кивает на брезент. — Хошь и не та сила, а всё что-нито сделаю.
— Не надо, обойдусь. Я тебе стёгно отрублю, по-соседски. — Андрон смекает, как обезопасить себя. — Без мяса, наверно, живёшь?
— Откуда оно?.. Отруби, если не жалко.
— Чево жалеть-то? — Трухин берётся за топор. — Всё одно пропало бы, раз медведь задрал. Донесёшь?
— Справлюсь, — суетится дед. — Ребятишки подсобят… Петьша, Максимка, чево рты разинули? Подмогните!
— Погодь, я сам. — Андрон легко вскидывает мясо на плечо. — Показывай, куда идти.
Мясо Трухин кладёт в носовую часть, плотно прикрывает мхом.
— Ты смотри… — наставляет старика. — Говорят, Синчук должен приехать. Не напорись по недогляду. Ребятишкам накажи…
— Знамо дело, — торопится Бормаш. — Всё в аккурат сделаю.
— Ну, с богом. — Андрон отталкивает лодку. — Мне моху подкинь, пригодится когда-нибудь.
— Само собой. Могу ещё сплавать, — обещает Бормаш. — Спасибо, сосед, за подмогу. Когда-пито и я… кхе, кхе… отдарю.
Лодка, огибая островок, вылетает на середину Черемной. Русло реки в этих местах изменчиво, приходится плыть от берега к берегу. А где берег, там коряжина; где коряжина, там беда. Глаз да глаз нужен на реке.
— Максимка! Садись на нос, гляди в оба!
Максим и так не спускает глаз с берега. Если сохатёнок убежал, значит, бродит где-то неподалёку. Может, в кустах залёг или спрятался. Трухин увидит — не пожалеет.
Старик Бормаш мысленно опережает события. Думает о том, как приплывут домой, затопят печку, поставят чугун с водой, положат мясо. Сохатиха молодая, вариться мясу недолго. Потом сядут за стол, возьмут по куску, начнут есть, радуясь сытному ужину. Зубы у деда крепкие, справятся не хуже молодого.
После еды старик ляжет возле печки, укроется тулупом, погреет косточки. По-хорошему, надо бы в баньку, распарить веник, похлестаться в охотку. Правду говорят: баня — вторая мать, кости расправит, всё тело поправит. Вот кабы пораньше приплыть, можно было б наказать ребятам — Максе с Петрухой — баньку истопить. Ну, там видно будет. Важно домой поскорей попасть, мяска поесть вдоволь.
