— Есть новости? — поинтересовался Гилсон.
— Полагаю, этот вопрос следовало задать мне, — заметил Кранц. — Что нас ждет?
— Боюсь, примерно то, что вы предполагали. К вечеру здесь наверняка будет столпотворение. А завтра вечером вы назовете себя счастливчиками, если сумеете отыскать местечко и поспать. Я позвонил секретарю Бэннону около полуночи, и он, наверное, до сих пор обзванивает ученых. А ученые прихватят с собой технарей. Те приедут с оборудованием. К тому же военные всерьез возьмутся за обеспечение секретности. Кофе еще остался?
— Налейте себе сами. Вы сообщили нам скверные новости, Гилсон.
— Извините, но иначе было нельзя.
— Проклятие! — воскликнул Ривз. — Проклятие. — Казалось, он сейчас расплачется. — для меня это равносильно концу, понимаете? Меня сюда даже близко не подпустят. Какой-то студент, да еще психолог, а не жестянщик! Нечего ему тут под ногами путаться. Мне и подойти не разрешат. О, черт бы вас всех побрал!
Он бросил на Гилсона взгляд, исполненный ярости и отчаяния.
Поднялось солнце, залив тусклым серым светом поляну и яркими лучами дом по ту сторону границы. Тишину нарушало лишь регулярное постукивание машины, метавшей ледяные кубики. Все троемолча смотрели на дом, Гилсон потягивал кофе.
— Смотрите, там Марта, — произнес Ривз, показывая на окно второго этажа, где между раздвинутыми занавесками показалось голубоглазое детское личико. — Она так делает каждый день. Сидит у окна инаблюдает за птичками и белками, пока ее не позовут завтракать.
Мужчины не сводили глаз с девочки, которая смотрела на что-то, расположенное за пределами их окна в ее мир. Если бы оба мира составляли единое целое, то это «что-то» находилось бы у них за спиной. Гилсон поймал себя на желании обернуться и посмотреть туда же, куда смотрела девочка. Ривз тоже наверняка испытывал подобное желание.
— Как вы думаете, на что она смотрит? — спросил он Гилсона. — Совсем не обязательно, что в ее мире на этом месте тоже находится лес. По-моему, здесь он вырос уже позднее. Быть может, на луг с коровами или лошадьми? Черт, я что угодно бы отдал, лишь бы оказаться там и увидеть то же, что и она.
— Пора идти к машине, — сказал Кранц, взглянув на часы. — Остались считанные минуты.
Они подошли к машине, монотонно швыряющей кубики льда. Рядом с ней сидел солдат с секундомером, перед ним находился столик с солидным на вид хронометром и стопкой линованной бумаги.
— Две минуты, доктор Кранц, — сказал он.
