Собаки, цокая по гладкому паркетному полу, трусили впереди. Они то отбегали подальше вперед, то возвращались и пристраивались по бокам. Грей изредка поглядывал на гостя, и когда он смотрел, глаза его вспыхивали рубиновыми искрами.
По стенам меж высоких стрельчатых дверей и проходов в другие помещения здания висели жирандоли. Зажженные через один, они давали тускловатый неяркий свет. Язычки пламени трепыхались, отбрасывая на стены причудливые тени.
Что-то непонятное и необъяснимое вело Кирилла. Впрочем, страха он не испытывал. Никакого. Ведь случается, что во сне ощутишь такие ужасы, которых наяву никогда и не прочувствуешь. Сейчас нынешнее состояние Кирилла никак не походило на ночной кошмар — с ним творилось нечто иное. Хотя в сердце колкой льдиной так и застыл тоскливый холодок. И он не исчезал.
Кирилл спустился по широкой мраморной лестнице в главный зал и пошел через него к выходу. Ночью зал казался мрачным и неживым. Темнели витражи высоких стрельчатых окон. Тускнели расставленные в нишах рыцарские латы и развешанное по стенам оружие. Гобелены на стенах выглядели сумрачными и древними.
Путь казался ему бесконечным, ноги ватными. Колени предательски дрожали. Откуда-то появилась одышка. Одолевала непонятная слабость. Хотелось присесть прямо тут, растянуться на гладком полу, отдохнуть. Но надо идти. Кирилла манил непонятный зов.
Наконец он добрел до нужного ему места. То есть до двери, выводящей наружу, на замковую площадь. Никакого ливрейного лакея, который днем выскакивал из неприметной ниши и распахивал створки, сейчас и в помине не было.
Кирилл медленно протянул руку к начищенной бронзовой ручке.
Неожиданно любимая собака, выпестованная и выдрессированная кавказская овчарка Шейла с рычанием ухватила полу длинного роскошного халата. Шейла упиралась, тащила Кирилла назад, в здание. Затрещала прочная материя. Халат порвался. Шейла ухватила полу с другой стороны. Видимо, собака очень не хотела, чтобы ее вожак выходил наружу.
Но, какой бы силой ни обладала Шейла, она его собака, и справляться с упрямицей Кириллу не впервой. Впрочем, прикрикивать на нее он отчего-то не стал. Просто распахнул дверь и шагнул в темный проем. Халат трещал — в него бульдожьей хваткой вцепилась Шейла. Кирилл медленно вышел на крыльцо, таща за собой тяжелую, упирающуюся мощными лапами кавказскую овчарку.
«Странно… — где-то в глубине разума мелькнула мысль. — Зачем Шейла меня останавливает? Ведь мне надо идти дальше, туда, на крепостную стену. Что на нее нашло? Ведь она послушная…»
