Поощрялись бои конных против пеших, где бойцы иногда получали серьезные увечья, также ценились состязания лучников и пращников.
Опытные ветераны догадывались: такая выучка нужна для будущих битв с сильным противником, а не с неорганизованными варварами. Ходили слухи о возможной высадке в Испании римских легионов. Те немногие, кто когда-либо с ними встречался, знали: не надо тешить себя иллюзиями легких побед; война будет долгой и трудной!
Все беседы за столом во дворце велись только об армии, снабжении, тренировках, новобранцах и их проблемах.
Сейчас Мисдес увлеченно рассказывал о прибывшем в Новый Карфаген большем отряде нумидийцев под предводительством аристократов – Батия и его сына Хирама. Вчера он передал отряд под надзор его верного Целея.
– Ходят слухи, что этот Батий у себя на родине в большом почете. Он с молодости участвовал во всех войнах, которые вел его хозяин, царь Восточной Нумидии Гала. Хотя этот царь – вассал Карфагена, однако в наших войнах участвует неохотно. Батий с трудом уговорил Галу отпустить его в Испанию.
Присутствующие неодобрительно зацокали языками.
– Старый воин имеет бесчисленное количество шрамов и не имеет равных себе в конном бою, – продолжил Мисдес. – У него два сына - Хирам, прибывший с ним, и Гауда – друг царевича Масиниссы; царевич его от себя никуда не отпускает. Они провели вместе в Карфагене детство и юность. И как Гауда не рвался к нам, но вынужден был остаться в своей бедной стране, рядом с Масиниссой. Кстати, видел ли кто из вас царевича в Карфагене, когда он был у нас в заложниках? Интересно, каков он? Может статься, трусоват и не любит воевать? – обратился Мисдес к соратникам.
После недолгого молчания отозвался Магарбал – коренастый, седой офицер невысокого роста, воевавший еще с отцом Баркидов – Гамилькаром. Правую сторону лица старого воина пересекал неровный шрам – впрочем, нисколько его не безобразивший, – оставленный римским мечом на Сицилии. Вся его внешность указывала на необычайную храбрость, мужественность и решительность.
– Я видел его. Мы с ним знакомы. – Голос Магарбала, низкий и грубый, всегда внушал собеседникам определенный страх. – Очень вспыльчивый молодой человек. Не думаю, что он трус: при малейшем оскорблении всегда хватался за меч и кидался в драку. Однажды я даже хотел его убить за несдержанность… – Магарбал не стал продолжать дальше, и никто не задал ему лишних вопросов.
– Нумидийцы не дают себя в обиду, – с одобрением в голосе произнес Ганнибал. – Они – отменные бойцы… Так каким же должен быть их царевич? – Полководец улыбнулся, но продолжил уже серьезно: – Я пытаюсь давить на Совет, чтобы они в свою очередь обязали нумидийских царьков давать нам больше воинов. Но пока тщетно: нумидийцы более независимые, чем ливийцы, постоянно ссылаются на постоянные проблемы с соседями, а Совет не хочет обострять антикарфагенские настроения среди них. Старейшины помнят, как они поддержали бунтовщиков в войне с Карфагеном во время наемнической войны. – Немного помолчав, Ганнибал обратился к Мисдесу: – Надо будет тебе обдумать, как нам побольше привлечь к себе нумидийцев.
