Немцы, за которыми следует признать неизменную систематичность и точность в соблюдении методики, сделали на этом поприще особенно много. Венцом их энциклопедических усилий были объемистые тома, длиннейшая библиография, каталоги, классификационные таблицы, таксономии и протоколы, оперирующие красивой наукообразной терминологией, которые сейчас покрылись уже толстым слоем пыли. Это вовсе не значит, что их авторы были попросту сторонниками «научного оккультизма». Взять хотя бы профессора Макса Дессуара. Психолог по образованию, он занимался оккультизмом несколько десятков лет и, признав, что не во всем может усматривать мистификацию, заблуждение, недоразумение или просто мошенничество, до конца сохранил, однако, сильный скептицизм, потому что не нашел никаких позитивных экспериментов, способных выдержать огонь критики. Тогда не удалось ни отвергнуть эти загадки как фиктивные, ни решить их как реальные. И это, собственно, вторая закономерность истории оккультизма: в ней все и всегда только предвещает, начинается, прорастает, обещает, возбуждает надежду, но ничего не исполняется и не решается окончательно.
Дессуар и его современники посещали спиритические сеансы, участвовали в разговорах с медиумами, пребывавшими в трансе, наблюдали эктоплазматическое свечение и предметы, поднимавшиеся в воздух в затемненном помещении, ощущали левитацию стола, за которым они сидели, положив сверху руки, а потом все это описывали по возможности точно и дискутировали без конца, но в тридцатых-сороковых годах под влиянием новых научных веяний по примеру школы американца Райна экспериментаторы вместе с исследуемыми переселились в лаборатории на яркий свет, под надзор статистических таблиц, исследования стали проводиться в строгой изоляции и под тщательным контролем, и с этого началась уже математизация исследуемой области, а терминология пополнилась понятиями вроде уровня достоверности, статистически значимого отклонения, среднего значения, нормального распределения Пуассона[3] и т. д.
Раин в противоположность Дессуару верил в сверхчувствительные способности и даже в загробную жизнь, в духов («spirits survival»), но, хотя он и писал об этом в трудах своего института, ему не удалось создать ни экспериментальных ситуаций, ни измерительных шкал, которые позволили бы наладить некую спиритометрию. Зато школа Райна освежающе и новаторски повлияла на аналогичные исследования англичан, которые проводились тогда еще традиционными способами. Там, то есть в Англии (а было это уже в пятидесятых годах), в «сверхчувственную веру» обратились несколько довольно уважаемых ученых (и не только психологов), которые ранее категорически отрицали реальность каких бы то ни было явлений сверхчувственного познания.
