— Нет!
— Почему? Он хороший… бестолковый только. Так мама говорит. Но ее не слушай. Он очень толковый… просто… — Гарджо замолк, стиснув хвост так, что из огромной его лапищи торчала лишь темная прядка.
— Договаривай уже…
— Он женщин боится.
Это чудовище с дубиной боится женщин? Наверное мое удивление было слишком уж явным, если Гарджо развел руками и пояснил:
— Когда он был маленьким, к нам часто приезжали матушкины сестры… и каждая трепала за щечку.
Я опять покивала.
Тетушки и щечки, это да… это повод… к счастью, у моей матушки не было ни сестер, ни подруг, которые бы интересовались мною, а бабушкины являлись не так уж и часто, чтобы травмировать мою детскую психику стихами с табуретки, глупыми вопросами на тему любви к родителям и прочими бесчинствами, что взрослым видятся милыми.
Жениху, выходит, не повезло.
— Сочувствую…
Гарджо выпустил хвост и сказал:
— Я от них сбегал. А он ответственный…
И замолчали оба.
Когда молчание слишком уж затянулось, я встала и сказала:
— Мне бы помыться…
…и переодеться не мешало бы, поскольку чем дальше, тем сильней становилось ощущение, что костюм мой был полон песка.
Глава.
На семейном ужине я была вместо десерта. Точнее, подали меня чуть раньше, а вот потреблять нас с ним стали одновременно.
— Вы, наверное, устали, — поинтересовалась кошечка с белыми длинными волосами, заплетенными в дюжину кос. Ее наряд цвета берлинской лазури подчеркивал их белизну.
Золото на шее.
На руках.
И на ногах тоже. Я успела оценить тройку браслетов с колокольчиками, которые весьма благоразумно предупреждали о приближении этой особы. Взгляд ее был безмятежен, как грозовое небо, но я не слишком-то обманывалась.
Гарджо скорчил рожицу, наглядна демонструя, что думает об этой…
…как же ее звали?
Имя такое длинное, скрипучее… я не запомнила. А вот супруг ее, приходящийся моему будущему старшим братцем, был внушителен.
Темной масти.
С гривой, заплетенной в маленькие косички.
И с теми же бубенчиками. Надо полагать, бубенчики были не его инициативой, но супруге он перечить не посмел.
— Устала, — не стала отрицать я.
— Конечно, — круонка улыбнулась во все клыки. Надо же… а от мяса она демонстративно отказалась, заявив, что есть плоть живых существ в их просвещенное время это дикость.
Этакими клыками только салат жевать.
Или на булочки охотиться.
Отщипнув крошечку, круонка отправила ее в рот.
— …вы так хрупки… невероятно просто!
Вторая, серенькая скромница, потупила взгляд. На ней и платье было попроще, и золота поменьше. Да и супруг ее старательно делал вид, что за столом отсутствует в принципе.
