В фильтрованном, семиступенчатой очистки воздухе кабинета, проскользнули чарующие сладкие ноты призыва.
Ицхари вздохнул и заерзал.
Немыслимо.
— В настоящий момент удостоен звание крон-адмирала. Под его руководством победоносные эскадры Союза зачистили восемнадцатый и девятнадцатый сектора, — Бинено-тари немного наклонилась и коготки вновь царапнули столешницу.
Звук этот ударил по натянутым нервам.
— Возможно, что в скором будущем Адмирал Тафари войдет в состав Малого круга… понимаете, что это означает?
Деньги.
Много денег, если получится выполнить заказ. Много денег от самого Адмирала, не способного разобраться с личной жизнью — это Ицхари одобрял, поскольку полагал, что всякую работу надобно оставлять профессионалам — что от будущих клиентов, вдохновленных примером.
А рекламу из этого заказа Бинено-тари сумеет сделать.
Она же кокетливо щелкнула жвалами, заставив Ицхари отпрянуть и тем самым включиться в древнюю, как сам Кецаль, игру.
Запах становился гуще.
Тяжелей.
Ицхари стоило немалых усилий оставаться на месте, а не броситься немедля к ногам Бинено-тари. Она же, мягко поглаживая разодранную столешницу, не спускала с Ицхари взгляда. И он сам, преломленный в синем свете, отражался в прекрасных фасеточных глазах ее.
И отраженный, был даже массивен.
Хорош.
— Самки круонов мельче самцов. И нравом обладают мягким. Сдержанны. Спокойны, — Бинено-тари провела коготком по блестящему усу, и чувствительные волоски на нем колыхнулись, рождая волну сладкого карамельного аромата. — Они редко покидают свой мир… и не особо рады гостям.
Спина Ицхари треснула.
Приоткрылись тяжелые надкрылья, робко, застенчиво: еще никогда не было дозволено Ицхари переступить заветную черту поклонения, перейдя к прямому ухаживанию.
О нет, у него была песня.
Он давно сочинил ее и из года в год совершенствовал мелодию, но в одиночестве, в пустоте своей стандартной квартиры, стены которой пришлось покрыть толстым слоем звукоизолята: соседи оказались чужды прекрасному.
— Но тем любопытней, — Бинено-тари скрестила верхние конечности на груди, признавая за Ицхари право на песню.
Всего-то одну.
— Тем любопытней факт их приверженности матриархату…
Качнулась тяжелая бронза, легонько касаясь острых роговых выступов. Царапнула, издавая первый, низкий и протяжный звук. Ицхари знал, что многие предпочитали начинать сольные выступления со звуков верхнего регистра, спеша продемонстрировать гибкость псевдожвал. Но подобные выступления, несмотря на всю техничность, были лишены внутренней гармонии.
