— А… давай я и тебе спою? — без особой надежды поинтересовалась я.
Ответом мне было шипение… и странно, но показалось оно вполне дружелюбным. Глаза мигнули, а в раскрытую ладонь ткнулось что-то твердое и шершавое.
Я застыла.
И дышать старалась через раз, но получалось слабо. Тварь на мне, чем бы она ни была, медленно поднималась, устраиваясь поудобней, что было весьма затруднительно. Все ж плечи мои были не предназначены для держания всяких там…
Что-то щекотнуло шею.
Ткнулось в ухо.
И вновь зашипело, этак, доверительно.
Не знаю, как долго мы стояли. Вначале я боялась. Нет, боялась — не то слово, я оцепенела от ужаса, но… время шло.
И шло.
Тварь прижалась к щеке, нежно так… и была она довольно-таки теплой. А стена — жесткой. Ноги дрожали, но страх… он не то, чтобы вовсе исчез, скорее ослаб, позволяя думать.
…если бы меня хотели сожрать, уже бы сожрали.
А если нет…
Я пошевелила рукой.
Тварь не отреагировала.
И второй… и кажется, спугнула кого-то, кто устроился на моей ноге. Он заворчал и эту ногу прихватил зубами, чтобы в следующее мгновенье отпустить.
— С-спасибо, — икнув, сказала я. — Но если бы вы были так любезны… проводить меня… а то жених, знаете ли… волноваться станет.
…если, конечно, есть еще кому волноваться.
Назад Нкрума летел.
Он понимал, что опаздывает, что зря выходил и вообще не стоило бросать ее одну, и потому спешил, как мог. Пустыня оживала. Милосердное рассветное солнце топило лед, и тепло его, пока еще ласковое, питало жизнь.
…время уходило.
И белая вспышка в небесах не заставила Нкрума ни на мгновенье замедлить бег.
Город показался, совершенно такой же, как и был до бури. Голова зверя и та была занесена лишь наполовину…
Издевательство.
Нкрума все же перешел на шаг.
Вот и нужный тоннель. И запах зверя, которого здесь просто-напросто не могло быть. Матерый ракан со шкурой, прочной, как скалы первопредков, расхаживал вокруг палатки, то и дело останавливаясь, чтобы ткнуться в нее мордой. И на морде этой застыло выражение… удивления?
Восторга?
Он чуял женщину? И предвкушал хороший мясной обед? Нет… если бы так, палатку ракан давно разорвал бы, когти его и полиброню корабельную распилить способны, а уж палатка ему на один взмах лапы. Тогда в чем дело?
Игрушка?
Они вообще способны играть?
Нкрума зарычал. И голос его отвлек внимание ракана от палатки, заставив отпрянуть и тоненько заскрежетать. Ракан привстал на задние лапы, и макушка его почти коснулась высокого потолка.
