…когда пришельцев в экзокостюмах стало слишком много, Арагами-тари подумала, что воспитывали их плохо. Никто не удосужился вытереть ноги, а некоторые еще и ели, кроша на ковер. Тот был несказанно рад. И стало быть, дня через три придется стричь.
Если не раньше.
Ворс поднялся, налился цветом, а по углам проступили тонкие иглы спороносных колосков.
— И что мы тут делаем? — Бия держалась рядом.
— Сидим, — спокойно ответила Арагами. И осиротевшие девицы из рода Гарахо кивнули.
— Может…
Язык Бии скользнул по клыкам.
А взгляд зацепился за инсектоида, который, устроившись на низком подоконнике, сосредоточенно поглощал закуски. Он выстреливал ловчим шипом, протыкая канапе насквозь, потом приоткрывал клюв. И фасеточные глаза туманились, а усы трепетали.
— Не стоит. Рано еще, дорогая, — Арагами-тари погладила невестку по руке.
— Но…
…буря рыдала, просилась на порог, и голос ее доносился сквозь заслоны и засовы.
— Мы хрупкие милые женщины… мы никому не можем желать зла.
— А мы и не будем, — девица Гарахо с волосами, выкрашенными в яркий голубой цвет, тряхнула гривой, и колокольчики, спрятанные в ней, зазвенели, заставив инсектоида отвлечься. Он скользнул взглядом по комнате, но, не обнаружив потенциальной угрозы — нельзя же думать, что таковой является с полдюжины женских особей — вернулся к еде. — Мы их так убьем…
И сестры кивнули.
Левая была песочной масти, а правая — редкого темного окраса. И на щеках ее проступали бледно-лиловые завитки узоров.
…а говорили, что песчаники-ану выродились.
— Дорогая… не смотрите так, девочка расстроена! Вы убили ее бабушку! — возмущения в голосе было ровно столько, чтобы чужак удовлетворился. — Скажи, долго ли продлиться буря?
Песчаница прикрыла глаза.
Прислушалась…
…и где старая грымза этакое сокровище откопала? И почему не показывала? Надеялась при себе оставить? Нехорошо…
Совет не одобрит.
— Еще шесть часов, — голос у нее оказался низкий и текучий, как старые пески. — Она говорит, что сверху чужаков не осталось…
Песчаница произнесла эта на полузабытом наречии боху, будто и не сомневалась, что Арагами-тари поймет. И добавила:
— Она говорит, что твой сын успел укрыться. И та, которая тоже слышит… — она слегка нахмурилась и приложила палец к губам. Те шевельнулись, будто песчаница и вправду разговаривала с пустыней.
Хотя… как знать.
Может, и разговаривала.
— Все будет хорошо, — сказала она уверенно и, остановившись взглядом на высокой фигуре у окна, добавила: — Не для них.
