— Может, и так. А вывод?
К чему он про это заговорил? Заподозрил что-то после моей просьбы не рассказывать про визит? Решил, что я Сане-маленькому не дядя, а, так сказать, несостоявшийся отчим?..
— Я иногда думаю: может, они ищут тех, кто не родился в наших городах из-за войны. Нерожденных детей невернувшихся.
— Нерожденных? Мистика какая-то, — теперь Александр улыбнулся, чтобы смягчить резкость ругательного слова. А и вправду, странная мысль для сего прагматичного времени. Со всяческой парапсихологией, помнится, было строго. Хотя, впрочем, потому всем этим и увлекались — на кафедре нельзя, а на кухне можно. Модные поэты щеголяли подобными парадоксами, тем и набирали славу. Вспомни пару имен из тех, кто тогда был молод…
Он вспомнил одно имя — и перестал слышать собеседника, озноб побежал по коже при мысли, что всего в нескольких днях езды отсюда, вот сейчас, в эту самую минуту, сидит в бревенчатом доме (или опять в камере?) молодой ссыльный, — если к этому вневременному существу применимо слово «молодой», — и дымится папироса в пальцах, которые только что держали карандаш. Господи, да уж не сегодня ли — то стихотворение о неродившемся ребенке двоих, о хижине со счетчиком Гейгера, о старом и юной, что умрут в один день… Нет, не сегодня, несколькими днями раньше. Но не исключено, что этих строк еще никто на Земле не прочел. Срочно беру назад дурацкие мысли о наиве, энтузиазме неведения и прочем. Второсортной эпохой это время не мне называть; если я не хочу здесь жить, это мои проблемы…
— …На самом деле не мистика, а наука, — между тем говорил Чернов. — Убыль населения отражают цифры, следовательно, она существует. Для социолога неродившиеся дети убитых на войне — такая же реальность, как и мои благополучно родившиеся двоечники. Потом, поэты твердят, что любовь человеку суждена одна-единственная, и кое-кто из ученых с ними соглашается. Ну а дальше — математика, подсчет вероятности, с которой молодому человеку, родившемуся после войны, не удастся найти свою половинку. Социология, биология, теория вероятности — и никакой мистики. Вот так.
Неужели он это всерьез?
— Но извините, ведь человечество воюет на протяжении всей своей истории, а в промежутках между войнами люди гибнут от случайных причин. Почему же у нашего послевоенного поколения должны быть какие-то особенные… любовные драмы?
— Я этого не говорю. Драмы те же. Просто в прежние века не было этой моды жениться исключительно по любви. Лозунг был — стерпится-слюбится, потому драмы и не бросались в глаза. Да и войн таких, как эта, прежде не случалось. Но в принципе что-то подобное было всегда. Спокон веков. Исправляли Книгу Судеб когда-то дубинками, потом мечами, теперь авиабомбами… Ну, что-то я и в самом деле заболтался.
