Осторожный вы наш! — мысленно возопил Александр (в то же время проговаривая вслух нечто согласно-утешительное). А кой черт вас дернет через пару-тройку недель, после экзаменов, в походе, каждый вечер читать нам эти проклятые стихи?! «Так век за веком, — скоро ли, Господь? — под скальпелем природы и искусства…» Мы спрашивали у вас, кто автор, вы вот так же усмехались и покачивали головой, и дурак Димка, такой же дурак, как я, но, к несчастью, обладающий идеальной памятью на стихи — ох мы ему и завидовали, когда приходилось учить отрывки из «Кому на Руси…» и монологи Чацкого! — Димка начал задавать вопросы своей хорошо проинструктированной мамаше…
Что было потом, мы только догадывались по недомолвкам учителей и родителей, по больному виду Чернова. Но, в общем, нетрудно представить: позорище в учительской, математик Ефим Борисович, он же секретарь парторганизации школы, держит речь — один неглупый человек журит другого неглупого человека за то, что не считает виной; затем голосом Левитана вещает Маргаритища и, вижу как наяву, кипит и пенится баба Клава: «Что же это такое, товарищи, я четыре четверти бьюсь, как корова об лед, чтобы донести до них Пушкина, Некрасова, Маяковского, а они, оказывается, увлечены какой-то, извините меня, Ахматовой!..» Да, баба Клава, мир ее праху. Чернова она пережила ненамного — старенькая уже была.
После каникул в первой четверти все было как обычно. Разве что голос у Валерия Алексеевича сразу стал тише, будто он все время опасался разбудить кого-то (или что-то), кто дремал неподалеку. И только в ноябре он не пришел на первый урок, как раз на нашу лабораторную работу…
— Да ерунда это все, полная ерунда! Пусть пишет. Это есть неправда. Даже не могу догадаться, что она имела в виду… А вы какой чай предпочитаете?
— Лип… — Он вовремя прикусил язык. «Липтон». Желтый ярлык. В пакетиках. Вот так-то проваливаются Джеймсы Бонды и Штирлицы-Исаевы.
— Какой?
— Покрепче, если можно.
— Пожалуйста. Сахара у меня, к сожалению, нет. Но есть баранки.
— Спасибо.
— Вам спасибо, Александр Владимирович. Пусть это бредятина, но мало ли… кто предупрежден, тот вооружен. Если вдруг что, буду готов.
Ох, хорошо бы! Если бы вы, по крайней мере, воздержались от декламации там, в походе! Нет у нас, что ли, тем для бесед, помимо неугодных режиму поэтов?! Поговорим о смысле жизни, о любви, о сверхновых звездах и микротранзисторах… Донос так и не будет написан, и, надеюсь, мир от этого не рухнет. А Гумилева мы прочтем сами. Потом. Честное слово…
