Ядзя кивнула, размазывая ладонями слезы по щекам, чтоб сохли скорей.
— Тоскуешь по нему? — Странное лицо было у Агаты, словно бы каменное, мертвое. И только в черных глазах выражение такой муки, какую только матери знают.
Ядвига опустила голову, спрятала лицо в ладони.
— Поезжай в Бялое, — ни с того ни с сего бросила княгиня. — Я не могу, а ты поезжай. Пусть не думает, что он один там. Так и скажи, что мое сердце с ним.
— Да как же… А княгиня? — спросила, не в силах скрыть радостное волнение, Ядвига.
— Довольно у нее нянек, Ядзюня, — проговорила Агата почти ласково. — Я тебе велю — поезжай. Побудь с ним, сколько позволит. Сон мне дурной приснился. Будь моя воля, сама поехала бы, да только… не в Бялом, а в Черне судьба обоих уделов решается. Мне надо при дочери и внуке нерожденном остаться. Через час обоз в Бялое уходит — собирайся. Я тебе для Якуба кое-что дам. Возьми…
…с собой только самое малое, чтоб налегке. Уходить всегда налегке надо. Скорее, пока добрые люди не нагнали да не явили своей доброты вилами или жердями.
До самых сумерек искали ее в лесном городе и рядом в лесу, рыскали по дорогам, отыскивая ее следы. Все это время она, едва жива, просидела под грудой одежды в домике возчика. И только когда разгневанный Славко, ставший, словно по велению словника, всеобщим вожаком, позвал всех в шатер ужинать да за трапезой побеседовать о случившемся, когда голоса стихли, она выбралась из укрытия и на дрожащих ногах добралась до своего домика. Там все было перевернуто и изорвано.
Странные люди что злые, что добрые — одинаковые. Случилась беда — сразу бросаются не жертвам помогать, а искать виновного. Бегают, шумят. А сесть, толком обговорить, кто что видел, знает, как все произошло — беспокойная кровь не даст. Уж если ударит она в голову, так рьяные искари и тряпки-то все разорвут, словно мог спрятаться виновный меж полой и карманом.
Агнешка окинула взглядом маленький домик, подаривший ей несколько седьмиц тишины и покойного житья, собрала в заплечный мешок то, что могло пригодиться и не слишком пострадало от добрых людей. Потом достала из-за пазухи несколько пучков сухой травы и трутницу. Зажгла несколько крошечных костерков в углах, обложив их щедро тряпками и щепками.
Таясь, скользнула между строениями в лесную чащу, где по привычке оставила для себя подарочки на черный день, чтоб не так горько было снова сниматься с места и бежать куда глаза глядят. От людской доброты.
