— Дождь перестал?
— Перестал, отче,
— Сейчас же возьмешь мула и отправишься во дворец князя Одиши. Лично княгине вручи это письмо. Передай только ей в руки, не показывай никому.
Послушник поклонился, облобызал полу рясы. Настоятель благословил его. В это время отдаленный шум достиг опочивальни игумена. Кто-то ломился в ворота монастыря, кричал, вызывал привратника. Потом все затихло, очевидно, стучавшего впустили в обитель. Игумен хотел было узнать, в чем там дело, но послышались шаги и в дверь постучались.
— Кто там?
— Я это, наставник княжича Цотнэ, раб божий Ивлиан.
— Да святится имя твое, господи! — перекрестился настоятель. — Отдай! — он протянул руку к послушнику и отобрал у него письмо...
...Цотнэ долго не мог уснуть. Ему казалось, что страшная гроза — это гнев господен на его голову. Он дрожал и крестился.
Потом, когда дождь уже перестал, раздался стук в ворота монастыря. Через некоторое время в монастыре начался какой-то шум. По коридору быстро ходили, бегали то туда, то сюда. Наконец в двери кельи постучались, и на пороге появился монах.
— Настоятель призывает тебя.
Цотнэ поднялся.
— Весь монастырь всполошился, неужели ты не слышал?
— Что там произошло?
— Игумен... — начал послушник и зарыдал. — Плохо ему. Очень плохо. Уже принял святое причастие...
— Что ты? — Цотнэ поспешно собрался. Монах шел впереди, показывая дорогу, и княжич едва поспевал. Монах рассказывал:
— Обрадовавшись твоему появлению, настоятель, оказывается, всю ночь не спал. На рассвете ему стало совсем плохо. Среди наших монахов есть лекари. Они применили все свое искусство, но ничем не смогли помочь. Игумен твердит, что это господь призывает его. Составил завещание, принял святое причастие и велел привести тебя.
Цотнэ понял, что нарушило мирную жизнь настоятеля. Приход племянника, испуг, который он испытал, как видно, сразили старца. Если б не Цотнэ, кто знает, сколько бы еще прожил он! Послушник открыл дверь, и взволнованный Цотнэ осторожно вошел в келью настоятеля.
На постели, учащенно дыша, лежал старец с закрытыми глазами. Руки бессильно протянуты поверх одеяла.
В углу кельи, опустив голову и сложив руки на груди, сидел Ивлиан. При виде его у Цотнэ задрожали колени. Старец приоткрыл глаза и улыбнулся вошедшему.
— Пришел, сынок? Садись вот здесь,— шевельнув рукой, вымолвил он и одним глазом поглядел на Ивлиана. Воспитатель Цотнэ понял, что надо оставить дядю с племянником одних. Проходя мимо Цотнэ, он на мгновение задержался и проговорил:
