Кольца Сатурна. Английское паломничество | страница 22

Вечером, в Амстердаме, я сидел в тихом салоне давно мне знакомой гостиницы в Вонделпарке, обставленной старинной мебелью, картинами и зеркалами, и делал заметки о местах, где останавливался во время своего почти уже завершенного путешествия. Вспоминал дни в Бад-Киссингене, потраченные на разного рода разыскания; приступ паники в Бадене; прогулку на лодке по Цюрихскому озеру; полосу везения в казино в Линдау; посещение Старой пинакотеки в Мюнхене и могилы моего святого покровителя в Нюрнберге, который, по легенде, был королевским сыном не то из Дакии, не то из Дании и женился в Париже на французской принцессе. В ночь свадьбы, повествует легенда, его охватила глубокая печаль. «Смотри, — будто бы сказал он своей невесте, — сегодня наши тела украшены драгоценностями, а завтра они станут пищей червей». Незадолго до рассвета он бежит, совершает паломничество в Италию и живет там отшельником до тех пор, пока не чувствует в себе силы творить чудеса. Он спасает от верной голодной смерти двух англосаксонских принцев Виннибальда и Вунибальда (печет из золы хлеб, а небесный посланец доставляет его королевичам); потом со славою проповедует в Виченце, а затем уходит через Альпы в Германию. Под Регенсбургом он переправляется через Дунай на своем плаще, восстанавливает в целости разбитый стакан и разводит огонь из сосулек в очаге каретника, пожалевшего дрова для путников. Эта история о сожжении замерзшей жизненной субстанции всегда имела для меня особое значение. Я часто спрашивал себя: что, если душевное оледенение и опустошение — в конечном счете предпосылка возможности с помощью некоего головокружительного трюка заставить мир поверить, что бедное сердце все еще охвачено пламенем? Как бы то ни было, мой святой заступник, когда жил потом в своем скиту в Райхсвальде между Регницем и Пегницем, совершил еще много чудес и исцелил много больных, прежде чем его собственный труп, согласно его последней воле, был отвезен на телеге, запряженной двумя смирными волами, туда, где нынче находится его могила. Столетия спустя, в мае 1507 года, Нюрнбергский городской совет заказывает кузнечных дел мастеру Петеру Фишеру «heiligen himelsfursten Sand Sebolten ein sarch von messing»[16]. Через двенадцать лет, в июне 1519 года, «гроб из латуни» был выставлен на хорах городской церкви. Монумент весил несколько тонн, имел высоту почти пять метров, покоился на четырех улитках и двенадцати дельфинах и представлял весь космос Священной истории. На цоколе надгробия фавны, русалки, сказочные существа и фантастические звери теснятся вокруг четырех женских фигур, изображающих главные добродетели — разумность, умеренность, справедливость и смелость. Над ними располагаются мифические герои — Нимрод-охотник, Геркулес с палицей, Самсон с ослиной челюстью в руках и бог Аполлон между двумя лебедями, а также изображения чудес, совершенных святым Зебольтом: поджигание льда, спасение голодающих и обращение еретика. Еще выше мы видим апостолов с их символами и орудиями, которыми их мучили, а на самом верху — треглавый небесный град Иерусалим с его многими обителями, страстно ожидаемую невесту, кущу Господа среди людей, образ иной, обновленной жизни. Восемьдесят ангелов парят вокруг раки, отлитой в один прием, в раке сокрыт серебряный ларец, а внутри ларца — мощи образцово-показательного покойника, предтечи того времени, когда нам отрут наши слезы и не будет ни плача, ни вопля, ни болезни.