В агентстве по недвижимости его встретил главный менеджер, молодой, грузный, с пиджаком, не сходившимся на животе, и отчего все эти менеджеры такие толстые, пожал руку, здравствуйте, очень приятно, мы вас ждали, проходите ко мне в кабинет, и сделал знак секретарю офиса, чтобы их не беспокоили. По телефону я уже говорил, что хочу продать квартиру так быстро, как только можно, и согласен на полцены. Нам подходят эти условия, закивал менеджер, сегодня же начнем готовить все документы, вам не нужно будет ждать покупателя, наша компания приобретет вашу квартиру сама, а остальное уже не ваше дело. По рукам, только имейте в виду, что я хотел бы получить сумму наличными, я болен раком, и деньги нужны мне для всяких крупных и жизненно важных расходов, а если вам и банку понадобится доказательство, то в пакете документов вы найдете мою медицинскую карту. Хорошо, если по какой-то причине вам нужны именно наличные, мы постараемся решить и этот вопрос, для нашего агентства нет ничего невозможного, мы на рынке с девяносто первого года, сами посчитайте, сколько времени уже прошло с момента открытия, так что на всем, что касается купли-продажи, мы, простите, собаку съели, да и не только ее. Вновь пожали руки, так что он ощутил, какая потная была ладонь у менеджера, и, прощаясь, договорились о встрече ровно через неделю, когда все формальности будут соблюдены. Кстати, вы слышали о похищенной актрисе, сказал вдруг менеджер, и он поперхнулся, закашлявшись, похитили из онкоцентра, и никто не знает, где она. Зачем вы мне это говорите, испугался он, уставившись в одутловатое лицо менеджера. Да я без всякой задней мысли, смущенно засмеялся тот, удивившись его реакции, просто к слову пришлось, рак и все такое, красивая была девушка, я даже был в нее влюблен, не пропускал ни одного ее фильма, а вообще, жизнь странная штука. Да, очень странная, закивал он, и вы даже не представляете, насколько.
Когда она не была ничем занята, не ела, не блевала в пластиковый таз, не мучилась болями в шее, спине и костях, от которых плохо помогали обезболивающие, то сидела или лежала, уставившись пустыми глазами в невидимую точку, и казалось, ее можно было взять на руки, хотя ему теперь лучше бы так не делать, и переложить в другое место, а она бы этого даже не заметила, все так же пялясь в никуда, словно она вообще не здесь, словно бросила свое истощенное тело, сбежав из него. Подглядывая за ней, он не понимал, думает ли она вообще о чем-нибудь, да хоть бы о какой безделице и ерунде, или, наоборот, не о безделице, а о смерти и смысле, или не думает, и в ее голове такая же пустота, как в ее выцветших рыбьих глазах. Ты не хочешь домой, к родителям, спрашивал он ее, может, мне стоит отвезти тебя в больницу, из которой я тебя выкрал. Нет, не хочу, отвечала она, мне с тобой нравится, я даже привыкла к твоей дурацкой привычке поглаживать грудь, кстати, ты обещал исполнять все мои капризы.
