Когда она опустила молоток, я открыла рот, чтобы закричать в ожидании ослепляющей, ужасной и восхитительной боли, но боли не было, только знание, только Бог. Двери души моей распахнулись настежь, и свет, свет… Я чувствовала, как её пальцы прижали другой невидимый гвоздь к моей левой ладони, и она погрузила меня в агонию жертвенного агнца.
Когда я вновь обрела способность кричать, я рухнула навзничь в её сильные тёплые руки. Она держала меня, пока не перевела дыхание, пока не замедлился бешенный стук её сердца, и лишь когда её страсть утихла, она опустила меня на холодную землю. Я лежала совершенно беспомощная, пока она укладывала мои руки, одну над другой, мне на грудь.
Затем она повернулась к толпе, но я успела заметить лихорадочный блеск счастья в её глазах.
— Ноги, что шагали по свету, должны быть пригвождены к кресту, — сказала она. В нависшей тишине сбежал первый из мальчишек-католиков, за ним другой, остальные последовали за ними. Наблюдая за их отступлением, она произнесла, — Сердце, что билось ради этого мира, должно пронзить ради меня.
Я закрыла глаза и тихо заплакала. Слёзы стекали по моим седым волосам и капали на иссохшую землю. Она, вновь охваченная теплом, прикоснулась к моей слезе кончиками пальцев.
— Как тебя зовут, сестра? — участливо спросила она.
Я давилась и задыхалась, пока наконец, как некое тайное сокровище, из глубины веков не всплыло моё истинное имя.
— Иоанна, — прошептала я. — Иоанна, жена Хузы, домоправителя Ирода[1].
***
Они продержали её почти всю ночь, но наконец, даже самые горячие из её новообращённых отправились домой по кроватям. Я сидела снаружи на прохладной траве, в свете луны, и ждала. Фонари в палатке погасли. Её помощники и грубо раскрашенная палатка готовились покинуть город.
Лишь один огонёк пылал в палатке, изумрудное пятно в чёрных тенях. Оно переместилось к главному входу и превратилось в желтое свечение фонаря. Она небрежно покачивала его правой рукой, отбрасывая перед собой длинную золотую дорожку.
Она повернулась и посмотрела туда, где я сидела, хотя я была тенью в тени.
— Сестра? — Она попыталась сохранять тихий и уверенный тон, но я расслышала глубоко запрятанную дрожь. — Не думала, что ты прождёшь так долго.
— Не так уж и долго, — возразила я, встав на ноги и отряхивая юбку от травы. — По моим стандартам.
Она сделала осторожный шаг ко мне и подняла фонарь. Свет обтекал спокойные, безмятежные черты её лица, храня тайну её темных глаз. Её губы разомкнулись, когда я вступила в круг света.
