– Такую, как твоя Айфа, я б выкинул, если по правде.
– Вжина ее любит, – насупился Дег. – Мать все-таки.
– Так любит, что сбежала от нее в лесную чащу и едва там не погибла.
– Словом, – не стал спорить Дег, – потому я и не мог отправиться в Линнивэ, ну вот хоть за лекарством от жара. Боялся за Вжину. Боялся, что Айфа решит, будто я все ж сбежал к Салиэль, и что-нибудь… сделает с собой и с дочкой, пока меня нет.
– Ты правда связался с такой дурной бабой? – восхитился Кинфер.
Дег вздохнул.
– Все равно не понимаю, – настаивал эльф. – Бояться, что что-нибудь случится в твое отсутствие, – и сидеть сиднем? Ты не понимал, что так со Вжиной плохо будет наверняка?
– Я все ждал, что ей вот-вот лучше станет. И тогда уж…
– А нельзя было попросить Ильдомейна покараулить Айфу в твое отсутствие?
– Укараулишь ее, как же.
– А со мной вызвался идти в Линнивэ – и уже не боишься дочку оставлять?
– То с тобой, – серьезно пояснил Дег. – Ты чужой тут. Айфа не будет думать, что ты мне помогаешь. Она будет верить, что ты вернешься. И меня приведешь обратно.
– Или тебе хочется думать, что поверит. – Кинфер поднялся. – Пойдем. Светает.
Было ясно, что в историю с девочкой он влез по макушку. Еще до набега на шатер целителя можно было, пожалуй, нацепить на себя личину бездушного типа, который плевать хотел на чужие печали, да и растаять вдали – друг Кинфера, Шадек, называл это «выпячиванием эллорца». К «выпячиванию» эльф прибегал редко, понимая, что зачастую единственная надежда людей – на мага, то есть на него, а ронять честь маговской общины в глазах простых людей Кинфер считал недопустимым. Но бывали случаи запутанные и безнадежные, в которых лучшим выходом он считал самоустранение. Хотя потом и ругал себя распоследними словами.
Случай Вжины по всему получался именно таким. Пользы от Кинфера тут было мало. Но теперь, после бессонной ночи над склянками, было поздно: эльф ловил себя на том, что всерьез тревожится за девочку, сочувствует ее отцу и даже немного жалеет ее мать – словом, что теперь он не сможет развернуться и уехать, даже если кочевники сами об этом попросят.
Дег тоже поднялся, помялся на пороге, перекрывая эльфу выход, потом решительно посмотрел ему в глаза и тихо сказал:
– Кинфер. Ты скажи, что думаешь. Моя дочь выживет?
Эльф глаз не опустил и честно ответил:
– Не имею представления, Дег.
* * *
Салиэль сложно было назвать красивой. Маленькая, пухленькая, с круглым веснушчатым личиком, она виделась скорее в роли матери большущего семейства, а еще вернее – его любимой бабушки. Осталось лишь состариться лет эдак на тридцать. Но вот на героиню непростой любовной истории эльфийка не походила совсем.
