И угораздило же выбрать «в капитаны» именно эту иллюзию? Вот чем мне блондин не понравился?! Нет, подавай Миле хвостатую экзотику! С рыжим-то понятно… четыре руки — это, конечно, интригующе, но как-то слишком экзотично.
Спустя пять минут меня внесли в какую-то каюту и, ничего не говоря, вымелись за дверь. Я метнулась к выходу, но панель как встала на место, так и не спешила отодвигаться. Раздосадованно пнув стену, я развернулась и двинулась изучать комнату.
М-да… Узкая койка со стопкой идеально ровно сложенного постельного белья, стол а-ля вагон советского плацкарта и колченогий табурет. Последний выглядел криво и неустойчиво даже несмотря на то, что был металлический.
— Это Спарта, детка, — грустно резюмировала я.
Одна я была недолго. В углу каюты сгустился сумрак, и не прошло и десятка секунд, как оттуда на меня вытаращились знакомые глазюки.
— О-о-о-о! — обрадовалась им я как родным. — Вы не поверите, но я так рада вас видеть!
У одного из глазиков дернулось веко, и они нервно переглянулись. Видимо, с таким неподдельным энтузиазмом жертвы они сталкивались впервые.
И вдруг раздался голос:
— Да… Мила, меня удивляют твои фантазии.
Я завертела головой, но, понятное дело, никого не увидела. Прошла, села на жесткую койку и, поболтав ногами, ответила:
— Что же ты лично меня не навестишь, господин кошмаров? Поболтали бы… о предпочтениях.
Угу. И, быть может, у меня появился бы шанс дать этому неведомому уроду по морде. Таки не зря же Мила училась дзюдо. Это было, как говорится, давно и неправда, но ради такого случая я вспомню всё!
— Мне это неинтересно.
Немного помедлив, я растянулась на кровати и еще раз посмотрела на глазюки.
— Ты начал удостаивать меня диалогом. Это, конечно, честь, но… чем обязана?
— Я должен отвечать? — в очередной раз попытался начать игру этот гад.
— Не хочешь — не надо, — зевнула я и отвернулась от глаз к стенке.
— Ты сегодня скучная, — за спиной раздался смешок. — Мила-Мила, у меня есть к тебе предложение. Хочешь… своего зверька?
— Шо? — встрепенулась я, но поворачиваться и показывать заинтересованность не стала.
— Ну и имя ты ему дала… — в голосе отчетливо слышалась досада. — Но сейчас не о том. Хочешь звереныша?
Я все же повернулась на другой бок и изумленно округлила глаза. На том самом колченогом стуле сидела полупрозрачная фигура в простой одежде и толстовке с капюшоном. Лица, разумеется, видно не было, но одно то, что Сноходец впервые явил себя не как пятно с глазами, уже удивляло.
