— Так и я государю доложил и думаю, Пётр Алексеевич мне поверил! — не без тщеславного самодовольства сказал Головкин, который, попав в ближайшее окружение Петра, мог теперь называть царя по имени-отчеству.
— Спасибо за правду, Гаврила Иванович, ободрил старика! Бардзо дзенкую! — Мазепа, забывшись, даже по-польски заговорил. Впрочем, оба они покоевые (один — бывший, другой — нынешний) и могут всегда понять друг друга как равные придворные чины.
— То-то я всем твержу, что по своему придворному уму новый русский канцлер — второй Соломон! У какого государя есть такой канцлер? Разве что у великого короля Генриха IV, говорят, Сюлли был. Так всё то в прошлом! — Гетман всё норовил прильнуть к ручке своего благодетеля.
— Полно тебе, Иван Степанович, полно! — окончательно смешался простодушный Головкин. — Да и не канцлер я ещё, а подканцлер, куда мне до покойного Фёдора Алексеевича!
— Быть, непременно быть тебе вскорости полным канцлером, Гаврила Иванович! И я тебе в том отныне прямой помощник! — Мазепа говорил так убеждённо, словно и не пускал слезу минуту назад! Снова перед Головкиным стоял могущественный вельможа, верящий в свою силу. Только вот при расставании Мазепа не сдержал тревогу и, как бы невзначай, переспросил:
— А где ныне тот клятый запорожец обретается?
— В Москву отправлен, там с него и допрос на дыбе снимем, дабы не завирался! — И, глядя на изменившееся лицо гетмана, Головкин утешил: — Да тебе-то бояться нечего, Иван Степанович, коли ты сердцем пред царём чист, яко голубь. Дай срок, снимем допрос в Преображенском и выдадим тебе болтуна с головой!
«Выдать-то выдадите, а вдруг что и спознаете? Тогда не запорожцу, а мне на дыбе висеть!» — Мазепа хмуро поглядел в спину поспешившего на царский зов Головкина. И ежели бы Гаврила Иванович на миг обернулся, он поразился бы лютой злобе, которая таилась в старческих глазах с густыми красными прожилками.
«Что же, по всему видно, нет у царя ко мне прежнего доверия! — размышлял старый гетман, возвращаясь из замка. — Потому и на военный совет пригласили с запозданием, чтоб свою стратагему мне не выдать. И что ещё может наболтать тот запорожец, что напал на след Згуры? Ну да посланца моего у москалей в руках точно нет, а что казак болтал, всегда легко представить простым оговором!» — сам себя убеждал Мазепа.
И всё же тяжело было у него на сердце, когда он воротился в свою резиденцию, расположенную в богатом шляхетском доме. Даже цветущий вишнёвый сад не порадовал сегодня гетмана.
