. Видел, как сияние алмазов и изумрудов на калишской трости зажгло взоры и у неудачливого соперника Меншикова по воинской славе князя Аникиты Ивановича Репнина, и у длинноногого пруссака генерала Алларта, и, конечно же, у честолюбивого Михайлы Голицына. Даже в голубых глазах Шереметева зажёгся огонёк: при всём своём богачестве фельдмаршал был куда как неравнодушен к наградам и округлению поместий.
— Прости, мин херц, задержался в полках, принимал рекрут, которых царевич ныне из Москвы доставил!
Пётр кивнул, весть о появлении сына его порадовала. Меншиков свободно уселся за стол супротив Шереметева, и военный совет открылся.
Собственно, ещё на предыдущем совете выявились два мнения. Осторожный Шереметев предлагал при нашествии шведов ни в коем случае не давать генеральной баталии в пределах Речи Посполитой, а отступать к русским рубежам, ведя малую скифскую войну и оголяя перед шведами всю местность от провианта и фуража.
Воинственный Меншиков, вдохновлённый своей калишской викторией, напротив, готов был дать генеральную баталию уже на Висле, где стояли его передовые драгунские полки.
Сам Пётр тогда ещё колебался и потому решил созвать повторный совет. Первое мнение подавал младший по воинскому званию генерал-майор Михайло Голицын (младшим всегда давали на советах первое слово, дабы не оглядывались на старших). Александр Данилович рассчитывал, что князь Михайло по своей природной горячности подаст голос за скорейшее сражение. В армии всем памятен был случай, когда во время штурма Нотебурга Голицын воспротивился приказу самого царя — прекратить штурм. «Скажи государю, что я подвластен ныне токмо Богу!» — заявил князь Михайло царскому адъютанту. И дабы отрезать все пути для ретирады, отогнал лодки от берега (крепость стояла на острове), продолжал штурм и ворвался-таки в фортецию.
Но нынешний расчёт светлейшего на всегдашнюю горячность Голицына не оправдался. Князь Михайло за годы, прошедшие после штурма Нотебурга, много раз сам водил войска и давно усвоил: дабы выиграть большую кампанию, одной отваги мало и, кроме лихих штурмов, бывают и трудные ретирады. У него постепенно выработался свой взгляд на войну со шведом, своё понимание неприятеля, которое и ставило его выше обычного среднего генерала.
— Такого супротивника, яко шведский король, надобно бить пространством и временем! — убеждённо доказывал теперь князь Михайло на совете. — Вспомним, сколько лет Каролус бегал за королём Августом и не мог его поймать. А всё потому, что на просторах Речи Посполитой Август мог переходить из Курляндии в Литву, из Литвы в Белоруссию, из Белоруссии в Мазовшу и Великую Польшу, оттуда в Малую Польшу и Галицию, из Галиции на Волынь и дале по кругу. А стоило королю Карлу изменить направление и ударить в людную, но малую по пространству Саксонию, захватить наследственные земли беглеца, как он тотчас поразил Августа в сердце и вынудил к позорному миру. Так что, мы, имея на руках все просторы Речи Посполитой, используем их хуже короля Августа? Моё мнение — поначалу отступать, оголяя местность перед неприятелем: с Вислы на Буг, с Буга на Березину, с Березины на Днепр! И токмо в российских пределах, изготовившись, контратаковать и дать генеральную баталию.
