Виктор Семенович откашлялся и сказал:
— Да, я понимаю. Я сам это описывал в книжках, как вот приходят злой следователь, а потом после него добрый. И после злого к доброму — со всей душой, значит…
— А кто тут у нас злой? — удивились из-за лампы. — Серега, что ли? Так он не злой, он просто справедливый очень.
— Ну, какая же справедливость, о чем вы? — устало бросил Виктор Семенович. — Мы с вами образованные люди. Я даже по речи вашей это чувствую. Так какая тут справедливость? Ну, затеяли что-то, ну, получилось у кого-то… Но я-то тут при чем? Я же писатель, понимаете? Не политик, не боевик какой-то. Даже не ученый с их опытами. Я просто пишу книги.
— Книги, значит? Это интересно. Вот эти — ваши? Можно подойти для опознания.
Виктор Семенович привстал слегка и с профессиональным интересом посмотрел на ряд выложенных книг в ярких обложках.
— Нет, эти не мои. Это ребята знакомые…
— Фамилии? Имена?
— Да вон же, на обложке написано…
— А это разве не псевдо? Не клички ваши литературные, чтобы спрятаться от народа?
— Чего прятаться? Нас уважали, между прочим. Любили даже. Писателей-то.
— Глупый был наш народ, вот и уважал. А теперь ведь совсем другое время. Теперь мы вас разыскиваем, и вы вот тут передо мной сидите, а я вас спрашиваю со всей строгостью. А потом, может, еще суд будет.
— Да какой суд? О чем вы? Я же ничего и никогда в жизни…
— Да, да, да… И без билета не ездили, и шпаргалками не пользовались, и животных не мучили — идеальный человек, готовый к светлому счастливому будущему. Вот только мы теперь с вами здесь, а будущего, извините, нет.
— У меня нет? — покрываясь крупными мурашками от собственной смелости, спросил Виктор Семенович.
— Да ни у кого нет. Ни у вас, ни у меня. Нет у нас будущего, понимаете. А есть — вот это, — рука с рукавом цвета хаки пренебрежительно махнула в круге света, скинув книги на пол. — И еще то, что теперь там, наверху, «на улице», так сказать.
— Я все равно так ничего и не понимаю… Я писатель. Я пишу книги, понимаете? Всего лишь буквы на бумаге.
— А еще культурный человек, казалось бы. Писатель. Фантаст. Ведь фантаст, правда?
— Ну, да, фантаст, — как-то неуверенно, и от того внутренне страдая и сердясь на себя, сказал Виктор Семенович.
— А насчет теории о ноосфере вы в курсе?
— Как все, наверное. Модное было течение.
— А о накоплении в мире, в природе, то есть абсолютно везде, разных там мелких изменений, энергий разных и прочее — это вы как?
— Это насчет перехода количества в качество, что ли?
