— А не пошел бы ты вместе со своим кодексом, а? Иди, иди…
Погуляй, подыши воздухом, подумай над своим поведением… Ишь, жаловаться он будет. Ага. В инспекцию. Идиот. И заявление, ведь, написал: генеральному директору Иванову Петру Николаевичу от главного бухгалтера Иванова Петра Николаевича… Придурок. Иди-иди!
Не оборачивайся! Ишь, раздвоение личности у него… И как с такими работать?
— Я «подсел» на дайвинг. Уезжаю куда-нибудь — и под воду сразу.
Тишина, рыбки красивые…
— Нет, мне все эти ныряния неинтересны. Гул в ушах, скука… Я люблю встречи, людей, разговоры. Девушек люблю. Красивых, — поклон в одну сторону. — И умных, — поклон в другую.
— Не поняла… Это ты меня сейчас дурой назвал, что ли?
— А я тебе, выходит — уродина? …
— Вот я и говорю: люблю я дайвинг.
Девочки лет десяти идут из школы. Откормленные девочки, пухленькие, румянец во всю щеку. В белых блузках и форменных школьных пиджачках. Они стояли посреди тротуара и разговаривали об умном:
— Пойми, ты на краю одиночества! Вот смотри — тут люди, — чуть не кричала кругленькая девочка, размахивая руками. — Вот — люди. Она обводила вокруг, привлекая внимание к мысли.
— А вот — ты. Понимаешь? Ты на самом краю одиночества!
Звонок в дверь ранним воскресным утром, когда все еще спят, накапливая тепло и негу к пятидневной рабочей неделе, вызывает только раздражение. Фома Игнатьевич подождал немного: может, жена поднимется первой и откроет дверь? Может, кто-то уже проснулся и стоит на кухне, и сейчас… Опять звонок. Да длинный, уверенный. Жалея себя и одновременно готовясь встретить грудью любую неприятность, Фома Игнатьевич поднялся, сунул ноги в старые разношенные тапки и зашаркал на выход. Третий звонок.
— Ну? — спросил Фома Игнатьевич в пространство за дверью, открыв ее и распахнув настежь. — Ну? Чего надо?
— Вот сюда глянь, дядя! В руке звонившего в дверь распахнулась толстая кожаная книжица красного цвета. Вот и чего она красная — еще пытался уцепиться мозг за длинные и медленные размышления ни о чем.
— Все понятно? Собирайтесь!
— А дети?
— И детей поднимайте. Сегодня Шишкин. Там можно с детьми.
— Дети! — закричал тонко и радостно Фома Игнатьевич. — Дети!
Вставайте! Мы сегодня идем на выставку!
— Пол часа на сборы. Автобус внизу. Опоздаете — сами знаете. Они успели просто вот тютелька в тютельку. Как говорится, «на падающем флажке».
— Ивановы! — кричал от передних дверей молодой полицейский в черной форме. — Ивановы!
