Это все на всякий случай. На случай — мало ли что. Бывает, да.
Срывается. Но нельзя же своему здоровью вред наносить! Потому что работы много. Очень много. Вон, пачки книг выстроились, ожидая своего рецензента и критика. Он снял с пачки верхнюю, нажал кнопку на клавиатуре, оживляя компьютер.
— Чё-орный кри-итик, что ж ты пи-ишешь… Замурлыкал, всматриваясь в цветастую обложку. Ишь, ведь как. Всем-то он нужен. Все хотят ругательное. А то кругом сплошь патока и славословия, а книжка-то не продается. Вот, мол, «черный критик» обругает, так сразу и продаваться начнет. Можно подумать, если про говно написать, что оно мерзкое на вид и запах, так все сразу кинутся его скупать, чтобы убедиться. Нет, голубчики, говна тут маловато. Даже говна в патоке. Тут особо отличиться надо… Так, о чем эта книжка? Что там в аннотации?
Перед ремонтом решили разобраться с завалами на антресолях, во встроенных шкафах, на балконе, наконец.
— Мам, — говорила она с нажимом. — Балкон — это же так важно! А если вдруг окурок сверху прилетит? И зачем тогда нам делать ремонт? Мама бегала за дочкой и буквально хватала за руки:
— Это нужное! Это от папы осталось!
— Что осталось? Что? Туфли? И кто их будет носить теперь?
— Ну, мало ли…, — задумывалась, поджимая губы, мама. — Может, пригодятся еще. Целый день, с утра до вечера, с перерывами на чай, на обед, снова на чай и разговоры. Мешок за мешком уходил к мусорным бакам, где уже караулили, ходя кругами, местные краснолицые и резко пахнущие мужики.
— А это еще что?
— Ну, дочка, как же… Это нужно. Это адронный коллайдер. Он ускоряет…
— Я знаю, что он ускоряет! Грамотная. Только он же — большой?
БАК, то есть?
— БАК — это во Франции. А у меня Небольшой Адронный Коллайдер.
НАК, то есть. Еще от папы остался.
— НАК? Ну, и нак, то есть, зачем он тут у тебя стоит?
— Мало ли, — уклончиво ответила мама. — Может, пригодится. На черный день.
— Все, мама! Все! Черный день пришел. Покажи, как будешь использовать этот свой НАК! Покажи, покажи! Поздно ночью, уже уходя домой, пыхтя от злости, дочка выволокла к мусорным ящикам большой обруч светлого металла.
— Во, смотри, — тут же оживились тени. — Совсем народ заелся.
Коллайдерами кидается. Чур, этот мне!
— Чего это — тебе? Надо по совести!
— Вот скажи, зачем тебе — коллайдер? Ну?
— А тебе — зачем?
— Мне — ясно, зачем. На всякий случай. На черный день, так сказать… В хозяйстве сгодится.
— Хосспадя, — говорит она утомленно, читая очередной пост в ЖЖ или Фейсбуке. — Вот же — еще писатель выискался… У нее вышли две книжки. Нет, уже три! Она курит тонкие сигареты через длинный черный мундштук. Смотрит по сторонам чуть сверху и как будто немного над. Сама она уже — там. А эти, копошащиеся вокруг и ниже, они все еще здесь. И они ведь что-то пишут, пишут, пишут… Корябают. А у самих — сплошные ошибки! И грамматические, и орфографические, и стилевые…
