Чернуха | страница 56
— История алогична, коллеги! — повторял он постоянно. — Факты, только факты становятся историей. К вечеру, когда глаза уже не хотели и не могли смотреть в экран, он делал себе легкий ужин, потом, подумав, иногда принимал душ или даже заваливался в ванную, насыпав в горячую воду пахучую соль и читая очередную книжку с экрана своего КПК. Сегодня это была старая вещица, читанная еще в детстве. /Десять пятнадцать. Распылители в саду извергли золотистые фонтаны, наполнив ласковый утренний воздух волнами сверкающих водяных бусинок. Вода струилась по оконным стеклам, стекала по обугленной западной стене, на которой белая краска начисто выгорела.
Вся западная стена была черной, кроме пяти небольших клочков. Вот краска обозначила фигуру мужчины, катящего травяную косилку. А вот, точно на фотографии, женщина нагнулась за цветком. Дальше еще силуэты, выжженные на дереве в одно титаническое мгновение…
Мальчишка вскинул вверх руки, над ним застыл контур подброшенного мяча, напротив мальчишки — девочка, ее руки подняты, ловят мяч, который так и не опустился./ Ох, черт… Он вытер уголок глаза. Стареет, да. Слаб стал. «Будет ласковый дождь…»… Обязательно перед сном надо написать друзьям, чтобы не забывали зонтики. Перед тем как лечь, он делал еще один комплекс гимнастики, качая пресс. Потом ставил будильник на семь утра. Ну, и что, что кризис, что нет работы давно. Все равно, незачем расслабляться. Да и друзья со всего мира будут рады увидеть его в эфире, поболтать, перекинуться словцом, услышать его оценку событий. Потом он засыпал. А пока он спал, невидимые руки меняли набор продуктов в холодильнике, наполняли чайник чистейшей много раз профильтрованной водой, протирали полы в кухне и ванной. Все сохранившиеся в ходе возникшей на волне кризиса войны компьютеры планеты берегли последнего оставшегося в живых человека.
Как редчайший экспонат. Как образец довоенной жизни. Как последнюю ниточку, связывающую с довоенным временем. Как объект для исследования. Редчайший объект со своеобразной реакцией на сигналы, выводимые на экран монитора.
«Имею скафандр…»
Серж зашивал носок. У него оставалось всего два носка, которые он старался стирать ежедневно, суша потом под простынею, по чистому зашивал дырки. Маленькие впереди на пальцах зашивались легко. Вот на пятках… Говорят, как-то можно еще штопать. Это сначала так, потом поперек, как ткать. Штопать он не умел, поэтому делал просто: собирал края, накладывал их один на другой, а потом плотно мелкими стежками прошивал. Иголок было еще два пакета. И ниток хватало — и черных и белых. Вот нитки и иголки были «в ассортименте», как писали в рекламе раньше. А носков больше не было. Правый до того зашился, что теперь можно было его надевать только бывшей пяткой кверху. А это значило, что скоро снова протрется — и все. И как тогда дальше?