«Ха», — опять сказал Вован. А потом предложил поменяться местами.
Вот с тех пор сержант с ним осторожничает и признает какое-то равенство.
— Значит, пресек хищение своей собственности, — кивает сержант. — Это по закону. Это молодец. Но вот применение оружия против гражданского населения… А если каждый так начнет делать? Что тогда будет?
— Хорошо будет, — зло улыбается Вован. — Гнид не будет.
— Два наряда тебе, рядовой…
— Есть два наряда!
— И на беседу с ротным психологом!
— Серж, ну не будь зверем, а? Мародеры же, ясно, как два пальца!
— Черт с тобой, крези. Но трупы закопать подальше, чтобы не смердело. Вон, со старым вместе. Марш-марш! Мы с лопатками бежим к трупам, и я спрашиваю на бегу Вована:
— Что, зрение такое хорошее, что сразу узнал свое?
— Нет, конечно. Да еще и солнце встает — не видно ничего. Так просто сказал, чтобы серж отвязался.
— Так ты просто так их убил, что ли?
— Чо? — Вован тормозит, и я врезаюсь носом в его спину. Спина очень широкая и остро пахнет потом. Вован стоит пару секунд на месте, потом поворачивается ко мне. Он очень зол. Очень:
— Это ты сказал сержу, старый, что поле боя принадлежит мародерам?
— Нет, не я. Это давно. Я повторил просто.
— Так вот, старый. Поле боя принадлежит солдату, ясно тебе? Вот я— солдат.
— Но тут же не бой!
— Тут — бой. И там — бой! И везде, где есть гниды — бой! Из-за гнид все рухнуло, понял, да? Из-за таких вот гнид, — пинает он носком ботинка изломанное мертвое тело. И я понимаю, что он говорит не только о сворованном цементе и ржавой арматуре. И начинаю копать яму.
Мальчик Коля очень устал. «Мальчиком Колей» его называла мама, смеясь, что он слишком красивый, весь в нее, и приходится, мол, уточнять, что именно мальчик, а не девочка. Коля обижался, начинал топать ногами, кричать, а мама — смеялась. Он и сейчас был обижен. Обижен и устал. Мамы не было, как не было и папы. Они так и не нашли своего мальчика Колю. А может, и не искали даже? Они же ругали его, когда он баловался… Он подумал так и чуть не заплакал. Но потом решил, что плакать не надо, потому что он — мальчик, а не девочка. А мальчики — это будущие мужчины. А мужчины, говорил папа, не плачут. И страшно ему давно не было. Страшно до крика было только с самого начала. А теперь все привычно. Только постоянно холодно. Весна, весна, говорила мама и показывала в окно, как начинают расцветать вишни в саду. А какая весна, если в пальто — и холодно? Это просто зима какая-то. Только без снега. Мальчик Коля подумал, что со снегом было бы лучше. Он шел, опустив голову и смотря под ноги. Смотреть вокруг было совершенно не интересно. Это он так себе придумал — не интересно. С самого начала почти, как он бросил свой дом и пошел по дороге, он решил, что это все не интересно. Вернее, он не бросил дом, а можно сказать, дом бросил его. В том доме жить было уже нельзя. Он целый день сидел снаружи под оставшейся стеной. Там не так дуло с моря, и когда проглядывало солнце, даже казалось тепло. Но потом снова начинало трясти.
