— Кру-у-гом! Бегом марш! И опять бежим по улице от ворот до перекрестка. Потом — от перекрестка к воротам. На крылечке стоит дежурный по части лейтенант Лосев — спорторг части. Улыбается, блин… Лось здоровенный.
— Кру-у-гом! Бегом марш!
— Товарищ прапорщик! — голос из середины взвода: кто-то из «старичков» не выдержал. — Отпустите нас, мы сейчас его пинками пригоним!
— Р-р-разговорчики в строю! Мы не будем рассредоточиваться! У нас потерян один боец, нельзя, чтобы кто-то еще потерялся! Бегом, бегом… Стой! Не нашелся? Кру-у-гом! Бегом марш! Уже четвертый раз сменяются носильщики патронных ящиков. Улица короткая, поэтому прапорщик не бежит. Он стоит примерно посередине, прохаживаясь чуть влево-вправо, чтобы не замерзнуть, и только командует.
— Вернется Воробей — поучим… — бурчит кто-то в строю.
— Кто тут языком шлепает на старичка? — тут же отзывается злой шепот. — Вот с вами, салажня, разберемся мы, а с ним пусть прапор разбирается!
— Стой! Не нашелся болезный наш? Кру-у-угом! Бегом марш! Второй час «поисков». Уже не жарко. Уже стало холодно. Руки отваливаются. Бег постоянно сменяется быстрым шагом, но тут же раздается крик прапорщика:
— Бегом, бегом! Вы что, с-с-сучары, не поняли? У вас боец пропал, а вы тут пешкодрала устраиваете? Как у тети Моти на прогулке? Бегом! Еще через полчаса Лосев, выглянув из дежурки, подзывает Новикова и что-то тихо говорит ему.
— Ваше счастье, пацаны… — смеется прапорщик. — Нашелся наш боец.
Уже в постельке. Уже спит, с устатку-то… Через полчаса, сдав оружие, скинув бушлаты, взвод снова был в казарме. Правда, команда «отбой» не поступала. Через полчаса так и так пришлось бы вставать. Время…
— Всем — умываться! И чтобы полчаса ни одного молодого в казарме не было! — рявкнул замкомвзвода. Дневальный послушно встал к дверям умывальной комнаты.
«Деды» и сержанты пошли беседовать с Воробьем. Новиков уже, наверное, подъезжает к дому…
Все вспоминают, что самое теплое место было в сушилке, на раскинутых на просушку шинелях. А еще лучше — в каптерке, за закрытыми дверями, когда можно укрыться бушлатом и подремать немного без сержантского вечного присмотра. Ну, еще было теплое место у сантехника, который имел небольшой закуток в подвале, где держал запасной инвентарь и всякие разлохмаченные стальные тросы. Но там было сыро и крепко воняло. Так крепко, что не каждый бы выдержал.
Сантехник выдерживал. Он убегал туда сразу после завтрака и кемарил там до обеда. … Вот и хлеборезка — тоже теплое место. С хлеборезом все дружат.
