Но это иллюзия и «томление духа», как говорит Екклесиаст; призрак будущего безумен, лишен разума и ведет нас к нелепой смерти, уравнивая с животными. Ничто не имеет смысла, и заигрывать с призраком будущего может только тщеславный безумец. Если призрак будущего и существует и представляет собой нечто большее, чем просто призрак, он достоин презрения и, по словам Альфреда де Виньи, заслуживает лишь «ледяного молчания» и «равнодушного пренебрежения».
Таким образом, заигрывание с призраком будущего, к которому мы подступаемся в мыслях и в стратегии, всегда было под подозрением. К нему никто никогда не относился всерьез. Почему? Потому что всегда остается искушение и потому что все мы умрем.
Разговаривают два друга.
– Мы вчера были в отличном ресторане.
– Да? А как он называется?
– Э-э… Слушай, а как называется такой большой красивый цветок?
– Тюльпан?
– Нет, не тюльпан, крупнее.
– Пион?
– Нет, не пион, поменьше.
– Может, роза?
– Точно, роза! – Оборачивается к жене: – Розочка! В каком ресторане мы вчера были?
В этом анекдоте нет никакого гибриса, зато есть желание добиться цели.
Современному человеку приходится решать свои «многотрудные задачи» без особых иллюзий, с внутренним убеждением в скромности своих сил. Но действовать – значит хотеть и предпринимать. «Человек счастлив, только когда испытывает желание и придумывает что-то оригинальное», – утверждает философ Ален.
В желании стратега быть счастливым, вполне законном желании, без которого не добьешься успеха, кроются две ловушки, всегда одни и те же. Одна из них побольше, другая поменьше, но обе способны отравить грядущее счастье еще до того, как оно наступит.
• Бо́льшая ловушка: гибрис, переоценка своих сил, ведущая в лучшем случае к фрустрации, а в худшем – к поражению, как это случилось с Великой армией, которая дошла до Москвы, но не вернулась из похода живой.
• Меньшая ловушка: серьезность, то самое тихое помешательство, которое внушает веру в существование будущего, веру в то, что будущее тоже серьезно, следовательно, отнесется ко мне скорее благосклонно. Серьезность лежит в основе стратегии предвидения, тупо утверждающей, что «управлять – значит предвидеть», и вновь и вновь выставляющей себя в глупом виде по причине неспособности предвидеть что бы то ни было.
Стратегия, ее история, ее развитие и ее практика постоянно шарахаются между этими двумя ловушками, то попадая в одну из них, то умело обходя обе.
